– Пудрят мозги.

– Именно!

Baga стал понимать мир благодаря астральным путешествиям. Мы с ним знаем, что случилось с нашей Солнечной системой, про смерть планет. По каким-то причинам каждая планета умирает и остается безжизненной глыбой, которая подчиняется законам вселенской гравитации. Наша планета последняя в списке, на которой есть жизнь. Если Земля погибнет, как и другие планеты, то ближайшие миллиарды лет во Вселенной не будет ничего живого. Со смертью нашей планеты погибнет всё. Он считает, что людям бессмысленно искать признаки жизни на Марсе и других планетах, потому что это изучение мёртвых планет. Вместо этого, он уверен, что человечество обязано сохранить жизнь на Земле, пока не поздно. Он уверен, а я это видела.

– Ты не задумывался, почему учёные в поисках жизни на других планетах, первое что ищут – это признаки наличия воды или следы её существования ранее? Что, если вода и кислород – это естественная форма для жизни только для нас, землян? Что, если, например, для цивилизации на том же Юпитере, огромном газовом гиганте, естественная форма жизни – это наличие метана, гелия, аммиака? То, что пригодно для нас, возможно, губительно для других и наоборот.

– Дело не только в химических элементах. Мы, как и другие, были рождены благодаря Солнцу. Благодаря Солнцу же можем умереть.

– Планеты способны перемещаться в галактике. Если главное – это Свет, и луч Солнца способен зародить жизнь на планете, ведь после гибели планеты она переместилась дальше от Солнца в Солнечной системе. Мы же не можем знать наверняка, что происходило миллиарды лет назад и как всё было устроено! Первая планета погибла и переместилась подальше от Солнца, уступая место новой планете для жизни. Тогда получается, что самая дальняя планета в нашей Солнечной системе есть самая первая планета, на которой была жизнь.

– Всё может быть. Кстати, что твой мужчина говорит на то, что мы общаемся? Его не смущает, что ты, армянка, называешь братом азербайджанца?

– Он смеётся. К тому же с моим характером ему лучше мне ничего не говорить на этот счёт, – ответила я, смеясь.

Время полночь, мы разошлись. Я шла домой и думала: что, если всё это правда? Что, если мои перерождения – это не наказание, а подготовка к тому, чтобы я постигла истину? И что будет, если я постигну эту истину? В нашем подсознании всегда кроются мысли и страхи, которые мы не хотим принимать и отгоняем прочь поганой метлой, считая эти мысли недостойными. Как бы я не говорила, что устала жить, как бы ни желала прекращения перерождений, каждый раз, умирая, я боюсь, что это последняя жизнь. Наверное, если бы я обрела покой в душе, мне были бы не страшны эти мысли. Я знала людей, которые прожив большую часть жизни, готовы со спокойной душой принять смерть, они убеждены, что всё прожили, всё сделали. Наверное, умирать страшно только тогда, когда ты понимаешь, что ещё не сделал чего-то важного, когда душа неспокойна, долг не исполнен. И нет более тягостного чувства, чем чувство пустоты в душе. Как бы мы не пытались запихнуть туда общение с друзьями, работу, временных людей, эта пустота не становится меньше. Наоборот, эта пустота умеет мстить за то, что в неё пихают мусор.

– У тебя телефон выключен, а я тут сижу уже два часа и жду тебя, – я повернула голову и увидела Женю.

– Как ты меня напугал! Я тебя убью!

– Скорее я тебя убью! Сколько можно ждать тебя? Где тебя так долго носит?

– Я на допросе? – спросила я Женю, вложив в эти слова грубую интонацию и укор.

– Может, хоть иногда будешь считаться со мной?

Мы поднялись в квартиру, я налила нам виски и села в кресло, Женя присел напротив. В духовке готовилась пицца. Я хотела сделать этот вечер максимально комфортным. Мне просто хотелось отдохнуть морально.