Да и сейчас во взрослом возрасте, пытаясь что-то изменить и выучиться рисовать портреты, я чувствую себя довольно глупо и, скорее всего, виновато, ведь я бросила серьёзный квалифицированный труд в обмен на то, что пока представляет собой жирную статью расходов. Я злюсь, потому что моё искусство неидеально. Завидую тем, кто не ходил вокруг да около, а на свой страх и риск или, скорее, благодаря родительскому финансированию сразу поступил в художественную школу. Я испытываю огромный стыд, когда вижу, как мои одноклассницы воспитывают собственных детей в то время, как я пытаюсь перевоспитать себя, сидя с кистью в руках, и наверстать упущенное.

А если при этом всем учесть факт, что я повисла мертвым грузом на родительских плечах и в таком состоянии даже не подумываю о создании собственной ячейки общества, то гордиться и вовсе нечем. Поэтому если вы о чем-то мечтаете, то лучшего времени, чем школьные годы, вам, увы, не найти. К сожалению, у выходцев из далеких деревень в самом продуктивном возрасте возможностей всегда меньше.

Также заметила, что русскую литературу, ту, что мы изучаем в школе, в основном, сотворили писатели-мужчины, да ещё и в большинстве своем из знатных дворянских родов. Есть, конечно, и исключения, но вот почему-то русские женщины хоть бы и из этих же именитых дворянских родов в написании многотомных изданий, повестей или рассказов и вовсе не были уличены. Полагаю, что все бытовые обязанности, в частности, воспитание немалого количества детей, ложились на их хрупкие плечи, поэтому думается, что женщинам и в нашем мире приходится не особо сладко.

К сожалению, в нынешнее время люди, у которых есть в распоряжении оплаченное время и объективная возможность творить, скорее, предпочтут отдых на горячих и лучших курортах мира. Да и какую литературу может создать человек, лишенный эмпатии? А те, что могут писать, прибиты грузом бытовых обязательств, работая на благо первых, даже не осознавая этого.

Вот почему мне, с одной стороны, жалко выступившего паренька, а с другой – досадно от того, что не могу ему помочь.

И, пока я погрязла с ног до головы в своих дорожных рассуждениях на тему горькой многострадальческой участи деревенских детишек, предательски не поддержанный мной (ибо нечем), но поддержанный некоторыми иными пассажирами паренек вышел из нашего вагона красиво и отправился за поддержкой «молодых начинающих талантов» далее… А в моей голове тут же возник вопрос о том, какой именно из талантов он развивает: взимания пошлины за проезд путем звуковой пытки или всё-таки пения?

На остановке «Профессионально деформированная» напротив меня уселась пока ещё молодая, но уже не такая свежелицая девушка. Она носила короткую стрижку, была серьёзна и ответственна. На ней красовались классический серый пиджак, чёрный свитер и пепельного цвета зауженные брюки длиной в три четверти, а на ногах у неё были кожаные черные на низком ходу мужские туфли. Девушка увлечённо читала какие-то записи в цветной записной книжке, и эта записная книжка была единственным жизнерадостным предметом в зоне нашего взаимного сидения.

Своим нынешним видом девушка напоминала мне героиню триллера «Молчание ягнят» Кларису Старлинг – целеустремлённая, амбициозная, правильная и отнюдь не женственная личность. Но беда в том, что такой же была сидящая напротив и долго анализирующая девушку я. На мне были короткие серые офисные шорты-юбка, белая кофта и белые кроссовки.

Нашим единым антагонистом с синечулочной соседкой была нелюбимая работа, которая подобно Ганнибалу Лектеру бессовестно пожирала нас день за днем.