Но даже после этого «речного фиаско» моя творческая деятельность продолжала расширять свои горизонты. Так, после того, как одноклассница с черными волосами на спине разрисовала мою шубку красной помадой, я нарисовала её портрет на доске в классе. Бурных откликов на своё творчество я тоже не получила. Но она попросила дежурного парня, в которого я была влюблена, не стирать с доски отрисованную мной карикатуру до прихода классного руководителя. Поэтому я подозреваю, что мое творчество вызвало у одноклассницы глубокий эмоциональный отклик и она сразу же пожелала поделиться своими впечатлениями с окружающими людьми.

В старших классах мое творчество стали замечать чаще. Более того, я училась рисовать мультфильмы, и даже в порыве гнева прифотошопила голове своего двоюродного брата тело рыжей девушки из музыкального клипа 50 cent “Candy Shop”, потому что он был невообразимой пышкой и однажды просто придавил меня своим телом к стене лишь за то, что не умел проигрывать в карты свои карманные деньги, а я очень боялась замкнутых пространств.

Апогеем моего школьного искусства был портрет Президента, который я старалась нарисовать к уроку по теме «Государственные символы». На плече у Президента расположился аист с огромными раскидистыми белыми крыльями. Сам портрет написан на фоне белорусского флага. Учитель отреагировал на мой рисунок неоднозначно, а точнее его реакция была мне вовсе непонятна и на нее, признаться честно, я, ожидавшая похвалы и лестных дифирамбов, вовсе не рассчитывала. Несмотря на то, что по предмету я получила ожидаемую «девять», классный руководитель сказал: «Больше никогда не рисуй Президента. Нельзя…».

Я не понимала, почему нельзя, всем нельзя или всем «льзя», а только мне нельзя? Я ведь душу вложила в свой рисунок, но тогда вообще не понимала, что моё искусство сырое, а взрослые, оценивая рисунки, знатно привирают своим детям, чтобы их мотивировать или просто порадовать. Я поняла это, будучи взрослой, когда проходила мимо девочек, которые учились в художественной школе и рисовали уличные пейзажи. Когда я подошла к девочке и полюбопытствовала, что ж у нее нарисовано на картоне, она любезно отошла от только что нарисованной картины в сторону. И тут-то я поняла, что нарисованная картина вовсе неидеальна – это начальный уровень художника с кучей погрешностей. Я видела кучу других картин в заведениях – барах и кафе, настенное граффити профессиональных художников, и на фоне такой насмотренности её картинка была скучной и сыроватой.

Я не люблю врать, но постаралась сделать это как можно убедительней, поскольку в моем детстве так же врали и мне.

Мой уровень рисования был плох и с каждым разом с каждой новой картиной он становился все лучше: нет предела совершенству (даже в плохих рисунках: всегда можно сделать гораздо хуже). В этом и смысл всякой деятельности – не выгореть на полпути, сохранить мотивацию для развития. А что может мотивировать к действию лучше, чем любовь к тому, что делаешь?

В школьные годы у меня не было возможности посещать художественную школу, нас не учили рисовать, мы рисовали на заданную учителем тему и, как всегда, дорисовывали наброски дома. При этом мне настолько нравилась эта деятельность, что я ночами могла рисовать рисунки на разнообразные школьные конкурсы, невзирая на то, что на утро нужно было идти на занятия. Плакала, когда кто-то рисовал так же, как и я, или лучше. А однажды у одной самой популярной одноклассницы под партой в специальном проеме для других учебников я нашла свой рисунок, который она пыталась отрисовать на чистом белом листе бумаги. До этого я просто сходила с ума от того, что «другие девочки копировали мои оттенки», просила маму купить журнал «Полный курс рисунка и живописи» и мечтала о том, что когда-нибудь я оторвусь в качестве рисунка от настигающих меня одноклассниц. Я просто не понимала того, что моя работа была примером для кого-то и, по сути, я соревновалась с самой собой.