Я решилась отправить Егора к своим родителям. За один день до конца моей сессии в четыре утра папа привез Егора домой с температурой и какой-то кишечной инфекцией. Я была в отчаянии.

Как только Егор выздоровел, меня саму положили в больницу с пиелонефритом. У меня была высокая температура, но мне не хотелось идти в поликлинику, потому что это грозило очередями, бесконечными анализами. Я позвонила Андрею, и мы договорились встретиться в кафе. Я сказала, что плохо себя чувствую, и он ответил, что положит меня в свою больницу. Мы тут же сели в маршрутку и поехали в приемный покой, а вечером подруга привезла мне вещи и документы.

В больнице я все время спала и уже через три дня почувствовала себя лучше. После обеда, когда Андрей заканчивал работу, мы с ним запирались в учебном классе и занимались сексом прямо на столе. А за пару дней перед выпиской мы провели у него дома всю ночь.

Однажды, когда мы были дома у Андрея и пили чай на кухне, без предупреждения пришла его мама. Она позвонила в домофон, а он сделал вид, что дома никого нет и не ответил. Тогда она вошла в подъезд сама и решила открыть квартиру своими ключами. Андрей запер дверь, чтобы она не смогла открыть снаружи, и начал в панике метаться по квартире, говоря, что она не одобрит мое присутствие и скажет, что «он водит в квартиру всяких…». Мне было больно это слышать, ведь когда мы приписываем кому-то какие-то высказывания, то это то, что вертится на уме именно у нас, а то, что скажет другой человек, мы никогда не можем знать наверняка. Мне было обидно, что он стеснялся моего присутствия перед своей мамой. Наверняка он меня стыдился.

Мне хватило бы одной минуты, чтобы надеть туфли и уйти, но он меня не выпустил, сказав, что я не успею.

А потом было нечто! Он вел себя так, будто за дверью была не его мама, а жена с детьми. Он пытался сделать вид, что не слышит стук в дверь, зачем-то включил воду в ванной. Я умоляла: «Открой дверь. Ты сейчас делаешь только хуже». А он ответил: «Нет, нельзя, я не убрал постель». Минут через десять он все же впустил свою маму в квартиру. Она бросила на меня презрительный взгляд и что-то прошипела. Я поздоровалась, а потом сразу попрощалась и ушла.

Было такое ощущение, будто меня облили помоями с ног до головы. Я набрала Андрею СМС со словами, что не хочу его больше видеть. В этот момент я хотела прекратить с ним всякое общение, но меня хватило всего на две недели. Я не смогла. Наши отношения были какой-то патологической и пагубной зависимостью, с которой я была не в состоянии справиться самостоятельно.


01.07.2011 (запись из дневника):

«Два месяца прошло с последней записи. Перечитала. Ну и чушь! Эта ужасная тягомотина. Самой тошно. Расстаемся, сходимся… Спектакль какой-то. Он знал, что я больше недели не выдержу. Сидел и терпеливо ждал, когда же я сдамся. У меня какая-то невротическая, нездоровая зависимость от него. Не помню, чтобы когда-нибудь кого-нибудь так хотела. Не знаю, что я в нем нашла. Вот смотрю на него, вижу все его недостатки, которые меня даже немножко раздражают, но меня опять к нему тянет. Думаю о нем и страстно желаю. Хочется прижаться к нему всем телом и целовать.

В последнее время он все время занят: то работа, то учеба, то студенты, то родители. Совсем не видимся. А я с ума схожу. Глупо, конечно, но я пишу так, как есть».

Я чувствовала себя шлюхой, полной дрянью, но не могла остановиться. Я ненавидела себя за это и жила в постоянном напряжении. Так продолжалось целый год или даже полтора.

После эпизода с мамой Андрея мы встречались еще месяц. Потом мы не виделись целых четыре недели: сначала он уехал к родителям в отпуск, потом я уехала отдыхать. Когда мы встретились в следующий раз, я сказала ему, что скучала, а он ответил, что я настолько к нему привыкла, что не смогу без него жить. Почему я не уловила в этом никакого подвоха? Это высказывание не резануло мне слух. Ведь он же ясно сказал, что хотел уйти. Я была слепа и глуха ко всему, что связано с ним. Я просто сказала: «Вполне могу. Целый месяц жила без тебя».