Продавец в свою очередь обернулся к мужчинам, которые вызвали интерес:

– Ах, проклятье! Было же велено на рынок не являться! – крикнул он им. В ответ мужчины фыркнули, и пошатываясь двинулись дальше, пока один из них вдруг громко не закашлял, зажимая рот руками.

– Сюда идти не смейте, сукины сыны! Только двиньтесь! – кричал им продавец, а потом обернулся к миссис Россер. – Не понимаю, почему законом не ограничено передвижение больных! У них чахотка, а они гуляют по рынку и стыда не знают.

– Чахотка? – переспросила Глэдис и, не получив ответа, взяла Руни за руку и бегом направилась с территории рынка.

Она забыла даже про платья, про выручку, пусть и не большую, которую могла получить. Единственной её целью было, как можно скорее спасти от возможного заражения себя и свою дочь.

– Мама, куда мы спешим? – запыхавшись, спросила Руни.

– Домой, – ответила Глэдис.

– Они больны чем-то страшным?

– Они больны тем, что не лечится, – ответила миссис Уанхард, спеша по улице. Её дочь едва за ней успевала.

– Значит, они умрут?

– Умрут, – ответила женщина, не задумываясь над ответом.

– Это будет мучительно?

В этот момент Глэдис остановилась и перевела взгляд на дочь.

– Откуда у тебя в голове такие вопросы?

– Они не просто пришли на рынок, – ответила Руни, – они пришли заразить людей. Наверное, их ждёт мучительная смерть, и это обижает и злит их. Поэтому они пытаются поделиться своим заболеванием, чтобы не только они умирали в мучениях.

– Я так не думаю, они могли прийти купить себе продуктов, – ответила Глэдис, и они направились дальше.

– А я как раз не думаю так, потому что они в рваной старой одежде, сомневаюсь, что у них есть деньги купить себе продукты.

– Хм, ты очень наблюдательна, – сделала вывод Глэдис, – как думаешь, стоит ли нам в следующий раз взять с собой и папины костюмы?

– Конечно, если он не будет против этого.

Стоило им переступить порог Нерис-Хаус, как Руни забыла образы больных людей с рынка. Она побежала к себе наверх, к своим куклам и зеркалу, чтобы покрутиться возле него с новыми ленточками и шляпкой приятного голубого цвета. А Глэдис направилась к своему кабинету, где также своими делами занимался её муж Энтин. Она тихо открыла дверь, бросив взгляд на письменный стол, за которым сидел мужчина, и прошла к своему секретарю, на котором лежали два невскрытых письма. Одно было из налоговой службы, другое из её поместья с севера.

– Два письма, – проговорила она вслух и села.

Энтин поднял на неё взгляд:

– Ты пришла без настроения, а где Руни?

– Она у себя, очень хотела похвастаться своим куклам новой шляпкой, – ответила Глэдис, а потом посмотрела на своего мужа очень внимательно, – мы видели кое-кого на рынке.

– Ты так говоришь, что мне становится волнительно, – признался он, откладывая перьевую ручку, – что-то случилось?

– На рынке мы встретили больных, они были совсем рядом. Они пришли на рынок, несмотря на то, что им запретили.

– Колокольчики были? – спросил Энтин, насторожившись.

– Нет, это не прокажённые, это чахотка, – ответила Глэдис, – они разносят туберкулёз, Энтин!

– Только без паники, Глэдис, – проговорил мужчина, – я знаю, насколько ты боишься оставить Руни без матери, но это не значит, что нужно бояться всего. Ты не заразилась, я больше, чем уверен.

– Я боюсь за Руни, – ответила женщина, – за мисс Нидвуд также, ведь она и так ослаблена и больна.

– Давай выждем неделю, и я вызову врача на всех осмотреть, а пока не делай поспешных выводов и не паникуй. Я понимаю твои страхи, выросшая без матери, ты очень боишься, что Руни будет вынуждена пройти через нечто подобное сама, но…