– Давай подумаем. – Чародей крутанул горящий нож в руке. – Потому что вы убиваете путников? Нападаете на деревни? Утаскиваете детей в болота? Выпиваете кровь у людей? И даже покушаетесь на спящих? В самом деле, отчего это мы такие озлобленные.

– Ты говоришь про всех разом. А я прошу только за себя. Ради отца, корчмаря. Если ты расскажешь, никто больше не остановится у него. Пожалуйста.

Агне умоляюще смотрела в лицо чародея, невольно отметив, что он выглядел куда лучше, чем её ублюдок-муж.

Он недовольно нахмурился – одна бровь тоже несла отметину искры и была наполовину белой.

– Нежичка – дочь корчмаря? Быть может, это не повредит ему, если закончится лишь твоим изгнанием.

В словах чародея уже не было прежней непреклонности, только упрямая ворчливость – или Агне так показалось, потому что она надеялась это услышать.

– Пожалуйста, – повторила она. – Я не хотела, чтобы тебя укусили. Мне жаль.

Они неотрывно смотрели друг на друга, не подходя ближе, но и не отдаляясь. Агне продолжала сжимать кулаки, готовая к одному из двух: либо кинуться и впиться в уже раненную шею, либо спасаться самой, если горящий нож всё-таки полетит в неё. Напряжение до боли билось в висках, ещё немного – и она бы сдалась.

– Ладно. – Агне не поверила своему счастью, когда чародей, снова тронув лезвие пальцами, погасил пламя на ноже. – Хорошая корчма у твоего отца. Но тебе стоит лучше оберегать её от своих мёртвых сестёр.

– Спасибо тебе. – Она едва не кинулась целовать ему руки, но вовремя вспомнила про страх и отвращение. – Ты достойный человек.

Будь она живой, а он – простым мужчиной, Агне на радостях чмокнула бы его в щёку. Но вместо этого Агне просто быстро улыбнулась и чуть не бегом пошла к выходу. В дверях она встретила девушку – ту самую, которую видела наверху у комнаты. В руках девушка держала мешок с вещами, а вид у неё был самый несчастный и разбитый из всех возможных. От неё пахло куда приятнее, живой свежей кровью, но Агне давно научилась усмирять свою жажду.

– Тебе повезло, – бросила Агне на ходу. Брови девушки изумлённо поднялись. – Твой чародей – не сволочь.

Она прибавила шаг, пока не посыпались вопросы. Если чародеям можно хоть изредка верить, то корчма отца пока что спасена.

А с Луче она ещё поговорит по душам.

Мавна удивилась, когда поняла, что вместе со Смородником на скотном дворе была красивая девушка – та самая, которая искала подругу. Незнакомка сказала ей что-то странное, загадочно улыбнулась и игриво убежала прочь – это насторожило Мавну ещё сильнее. Поправив тяжёлый мешок, она осталась терпеливо ждать снаружи.

Скоро вышел Смородник с Варде на привязи и с козлом. Мавна отметила, что и Варде, и козёл выглядели неплохо и, наверное, успели выспаться. В отличие от неё.

– Вижу, ты сегодня собираешь вокруг себя девиц, – буркнула Мавна.

– Девиц-упыриц, – хмыкнул Смородник.

Мавна приоткрыла рот.

– О, так она…

– Нежичка, дочь корчмаря. Очень просила не говорить никому, что меня тут укусили. Иначе дело отца рухнет.

– И ты согласился? – спросила Мавна с сомнением. – Не знала, что у тебя мягкое сердце.

Смородник красноречиво поддел повязку на шее.

– Сердце, может, и не мягкое. – Он подался вперёд, к Мавне, и сказал на ухо, так, чтобы Варде не слышал: – Только сил, увы, потратил много. Она сожрала бы меня быстрее, чем я мог бы её убить. Проще было согласиться.

Мавна хотела сказать что-то поддерживающее, но он прислонил палец к губам и, взяв у неё мешок, взвалил себе на плечо. Чтобы не думала, что он совсем уж беспомощный?

Мавна хмыкнула и пошла следом.

Ночь была ещё в разгаре, широкая дорога уводила вдаль через поле, и огромные звёзды мигали на чёрном небе. Мавна с тоской вздохнула, сидя в седле Ласточки: эх, вечером, приближаясь к корчме, она так надеялась на отдых… Но проснуться солнечным утром в мягкой постели так и не удастся. Будет хорошо, если до рассвета они не встретятся с упырями.