Я присмотрелся. Первый человек был мужчиной. У второго были длинные волосы. Я побежал, через мост, натыкаясь на людей и расталкивая их, побежал к тому месту, где было два мокрых человека в верхней одежде.

Второй человек оказался женщиной. Но не той, которая невольно заставила меня так сильно нервничать и так много бегать. Другой. Со своими причинами прыгать в воду на глазах у всего города. Ее спасатель, видимо, так же имел свои причины вытаскивать ее из воды на тех же самых глазах. Они были настолько поглощены друг другом, что меня не заметили, а я был настолько опустошен, что не стал привлекать к себе внимания, а поднялся по одной из лестниц и сел на верхнюю ступеньку. В моей голове вертелось множество слов, но из всех возможных фраз, в которые они могли сложиться, сложились они в самую, пожалуй, простую. Хорошо, что это была не она.

Почему я вообще стал так сильно переживать, подумал я. Почему я решил, что она обязательно погибнет сегодня? Не может же это быть из-за сна и приписки про кофе. Я никогда не был настолько впечатлительным, а тут прочитал обычную записку, которую кто угодно мог оставить кому угодно, всполошился настолько, что забыл надеть носки, и побежал через весь город к реке, чтобы посмотреть, а не прыгает ли она где-то с моста. И почему именно с моста? И почему я вообще стал переживать за нее? Она пообещала вернуться через два часа, которые почти наверняка уже прошли, а значит, я ее вряд ли когда-то еще увижу. И все потому, что стал попусту паниковать.

Я застегнул пальто, нахмурился и засунул руки в карманы. Там лежали сигареты и какая-то бумажка. Вытащив ее, я сначала подумал, что это та самая записка, которую я в спешке засунул в карман, но оказалось, что это другая. В записке было следующее:

“Если ты ее прочитал сегодня, то значит, что я каким-то чудом оказалась права. Жду тебя в кафе, где мы вчера обедали”.

Я остановился и перечитал записку еще раз семь. Это казалось магией, этого просто не могло быть. То есть, получается, она знала, что я за ней побегу. И знала, куда, потому что кафе находилось в пяти минутах от моста, возле которого я был. Мне ничего не оставалось, как идти туда.

Она сидела за столом, смотрела в окно и тихонько улыбалась, как будто самой себе. Поскольку ходить я тихонько не умел, то налетел на стул, она повернулась в мою сторону и стала улыбаться чуть громче. Мне было не до улыбок, я сел и посмотрел на нее, как мне казалось, удивленным и слегка осуждающим взглядом.

– Ты так смотришь, как будто я только что воскресла, а ты не можешь в это поверить.

– Ну, примерно так и есть. Я почти ничего не понимаю.

– Вообще? Или в что-то конкретно?

– Вообще, я, конечно, не понимаю ничего абсолютно, но тут ты мне вряд ли сможешь помочь. А вот объяснить свои удивительные записки, думаю, вполне.

– Да вот тут как раз не думаю. Точнее, тут нечего объяснять. Я написала первую, подумала, что она тебя, хм, взбодрит и решила написать вторую, на всякий случай. Чтобы нам с тобой не разминуться. А почему у тебя футболка наизнанку надета?

Я совершенно не удивился тому, что она оказалась права.

– Потому что взбодрила будь здоров. Хорошо, что вообще в футболке. С чего ты вообще решила, что я взбодрюсь?

– Ну, ты же у нас, вроде как, начитанный, вот и решила проверить, насколько.

– Но ведь про сон ты не могла ничего знать. Это же просто невозможно.

– Я же не ведьма, чтобы сны тебе показывать. Чего тебе приснилось?

Я рассказал.

– Да уж, как все совпало интересно. Видимо, ты на самом деле довольно начитанный, раз у тебя даже сны построены на аллюзиях к “Падению”.