Но её никто не заметил, потому что все спешили домой после трудового дня. Осенью темнеет быстро, поэтому женщины торопливо прощались с директором, покидая рабочие места. Вот и Владимир Иванович, на ходу застегивая пальто, вставил ключ в замочную скважину, повернул его два раза и проверил на всякий случай, легонько толкнув дверь. Все стихло. Сашка вышла из своего убежища и прошлась между стеллажей. Её вдруг осенила мысль: а не поискать ли ей документы о раненых немецких солдатах? За полгода работы в архиве она стала легко ориентироваться в хранилище. Тем более, что до полуночи было ещё далеко.

На пожелтевших страницах были написаны двадцать восемь немецких фамилий. Напротив каждой стояли даты: рождения и смерти.

– Отто Цимах, – проговорила Александра, отыскав глазами знакомое имя, – ему было восемнадцать лет, когда он умер.

Остальные немецкие солдаты были тоже молоды: им было от семнадцати до двадцати трех лет. Она с сожалением подумала о том, что была десятилетней девочкой, когда не стала бабушки. Как бы ей хотелось расспросить её о том времени! Саша переписала данные о немецких раненых и, положив листок в папку, вернула ее на прежнее место.

В полночь она сидела на диване и с нетерпением ждала приведение. Перед его появлением опять, как в первый раз, раздались жуткие стоны и голоса, эхом разносящиеся по всему архиву. Но он появился один.

– Алекс, я так устал быть тенью, – грустно проговорил он.

– Как я могу тебе помочь? – взволнованно произнесла девушка.

– Моя душа должна преодолеть, наконец, этот белый коридор и найти вечный покой.

– Что для этого нужно сделать?

– Видишь ли, я по своему вероисповеданию – католик. Необходимо, чтобы меня отпел пастор. А еще, – он на мгновение задумался, – надо найти мою могилу и привезти на неё землю с моей родины.

– Это сложно, – вздохнула Александра.

– Потому что война? – у Отто был скорбный вид.

– Нет, война давно закончилась.

– Но ты говорила, что видела войну, – слабо возразил призрак.

– Я видела, как бомбили мой город, – она вдруг вспомнила боевые действия и качнула головой, – но это было на Кавказе.

– А кто это делал? – озадаченно спросил бывший солдат Вермахта.

– Свои.

– В Советском Союзе идет гражданская война? – удивился он.

– Советского Союза уже нет.

– Его захватили?

– Нет, его «развалили».

– Такую мощную страну развалили? Как же это произошло?

– Это политика. Республики вышли из состава некогда великой державы. Я не хочу об этом говорить, слишком тяжелые последствия…

– Как же называется страна, в которой ты живешь?

– Россия.

– Значит, сейчас в России такая обстановка, что ты не можешь покинуть пределы своей страны? Ты не можешь поехать в Германию и посетить мой родной Кобленц?

– Сложность в другом, – Сашке не хотелось говорить о том, что у неё просто нет столько денег, чтобы отправиться в путешествие по Европе, – но я попробую. Мне нужен адрес твоего дома.

– Пиши, – он улыбнулся и стал диктовать.

– А у тебя остались там родные? Прошло столько лет, – напомнила она ему.

– А какой сейчас год?

– Тысяча девятьсот девяносто девятый.

– Ого, – он присвистнул, и девушке показалось на мгновенье, что ее собеседник совсем не призрак, а обыкновенный восемнадцатилетний парень, – значит, мои родители, скорее всего, уже на небесах. Но, – он задумался, – у меня была девушка. Её звали Эльза. Мы с ней дружили с самого детства.

– Эльза жила тоже в Кобленце?

– Да, она жила в доме напротив. Мы любили друг друга, и решили пожениться, когда я вернусь с фронта.

– Значит, она была твоей невестой?

– Да. Она провожала меня на войну и обещала ждать. Последнюю ночь перед мобилизацией мы провели вместе, – призрак вздохнул, а Саша подумала, что, скорее всего про свою любимую Эльзу он ни с кем не говорил. Она молча смотрела на юношу, внимая его откровениям.