– Да ты-то никогда не пропадёшь. А я вот…

– У тебя ж есть бойфренд.

– Уже нету. А может, ты сама с ним замутить хочешь? А ещё подруга называется!

Дружескую беседу прервал голос, прокатившийся по улицам Мегаполиса, будто бы гром. Холодный, бесчувственный, металлический голос вещал: «Всего через 36 часов начнётся генеральная уборка планеты Земля от копошащегося мусора – от вас! Готовьтесь! Осталось всего лишь 36 часов!»

Не успел голос умолкнуть, как грянули аплодисменты. Радостные голоса разных тембров и высот повторяли на все лады: «Тридцать шесть! Тридцать шесть часов!»

– Что это такое? – спросил Эдик.

Неожиданно в бар ввалилась пёстрая толпа, с шумом рассредоточилась по залу и расселась за столики, как галки на проводах. В руках у наиболее шумных и активных были плакаты и транспаранты: «Ник – наш герой!», «Маленький человек с большим гранатомётом!», «Хочу быть таким, как Ник!»

– Бармен, пива ошибкам природы! – под общий смех крикнул оборванный паренёк лет семнадцати с непослушной шевелюрой и многодневной щетиной.

Ловкач тотчас же принялся за дело, а Филипп устремился к пареньку с диктофоном.

– Пару вопросов для прессы. Какую организацию вы представляете?

– Мы – клуб фанатов Ника Заики! – деланным басом заявил паренёк. – Этот выдающийся человек вслух сказал то, что все мы думаем.

– Значит, вы согласны с тем, что люди – мусор?

– Мы смотрим правде жизни в глаза. Кто-то предпочитает пребывать в иллюзиях, что все жалкие безмозглые черви, кроме них самих. Вот таких и надо истреблять.

– Давить! Уничтожать! – поддержали остальные.

– И вы тоже будете убивать? – продолжал интервью Филипп.

– Мы – нет.

– Зачем, когда Заика сам всё сделает?

– Нужно просто ему не мешать.

– Мы – группа поддержки, – с достоинством произнёс небритый парень.

– Н-не п-понимаю, – бормотал Эдик, принявший уже несколько стаканов виски, так что язык у него ворочался с трудом. – Если З-заика всё это в-время т-трениров-вался т-таскать ж-железки и м-может н-не з-заикаться, – тут он громко икнул, – ч-чего же он т-тогда н-не стал усп-пешным, н-не к-купил м-машину в к-кредит и не з-завёл п-подружку? Т-тогда бы ему и уб-бивать н-не п-пришлось…

– Человеческая душа – потёмки, – заметил Ловкач с видом профессора.

– М-может, он и п-прав…

– Осталось тридцать пять часов! – ликовали фанаты. – Ура!

Но, как водится, полного единодушия в поддержке намерений Заики не наблюдалось. Благодаря телевидению о готовящимся мероприятии узнала не только молодёжь, но и более возрастная аудитория, в числе которой оказалась бабушка Эдика – весьма энергичная и сообразительная пожилая дама. Она сразу поняла, какой опасности подвергается её любимый и единственный внук, и потому почти сразу же отправилась в полицию.

Утром она уже была в кабинете своего старого знакомого – инспектора Банкина. Это был опытный оперативник старой закалки, седовласый и седоусый, отказывающийся выходить на пенсию по причине того, что, по его авторитетному мнению, в его лице полиция Мегаполиса потеряла бы самого способного сотрудника, да и молодое поколение некому будет учить уму-разуму. В это утро инспектор заканчивал ночное дежурство и потому героически боролся со сном.

– Случилась беда, инспектор! Через двадцать четыре часа произойдёт убийство!

Умудрённый опытом полицейский вскинул брови.

– Кого убьют?

– Не знаю. Возможно, моего внука.

– Гражданка, в этой жизни всё возможно. Но мне нужны железные факты.

– Инспектор, вы что, телевизор не смотрели? Этот, как его… он же сам сказал…

– Но он же не сказал, что убьёт вашего внука. Вот если бы он ему угрожал, я задержал бы его на пятнадцать суток и заставил бы подметать пол в кабинете… да, грязновато у меня, это точно.