Родители сидели как на иголках, ждали в приемной. Я бы предпочла не ходить с такой охраной, но они, видимо, решили, что должны поддерживать меня во всем и помогать на каждом шагу.

– Все хорошо, – улыбнулась я.

– Это самое главное, – вздохнул папа. – Теперь мы можем спокойно подумать о будущем.

Врач выписал мне больничный. Я не протестовала, когда он предложил мне его. Он сказал, что дует на воду, что береженого… ну и так далее. Да я и не представляла, как смогла бы вернуться на работу. На каждом шагу я встречала бы там Патрицию и сочувственные взгляды коллег. Я была не в лучшем психологическом состоянии и решила, что увольнение будет единственным благом, которое я могу получить от всей этой ситуации.

– Давай переезжай к нам, – предложила мама. – Тебе нужна помощь!

– Мама. Я справлюсь, – сказала я. – Я должна встать на ноги. Сама.

– Должна-то должна, – согласилась со мной мама, – но помни, что у тебя есть мы. Всегда.

– В любое время, – добавил папа.

Я улыбнулась. Как это замечательно, когда у тебя в жизни есть тот, на кого ты всегда можешь рассчитывать. Когда у тебя есть семья, друзья, чьи двери всегда для тебя открыты. Когда ты знаешь номер, по которому можешь позвонить даже ночью, и тебе обязательно кто-то ответит.

У меня было это счастье. Мои родители – в детстве, может быть, слишком строгие – всегда были готовы поспешить ко мне с помощью. Раньше я этого не замечала.

Дни шли, а я не находила себе места. Марек позвонил только один раз.

– Хорошо, что ты оформила бюллетень, – сказал он. – Я не подумал, что нам сейчас может оказаться неловко работать вместе. Как немного эмоции схлынут, ты ведь вернешься.

– Я поищу другую работу, – сказала я.

– На холодную голову, доро… На холодную голову, Зося, – успел поправиться он. Однако старые привычки уже глубоко укоренились.

– Конечно, на холодную голову, – подтвердила я. Как ни странно, я была холодна как лед. Я решила, что, раз у меня так много свободного времени, может быть, стоило поинтересоваться домом в Руде. Впрочем, я чувствовала, что во всей этой ситуации он станет для меня подходящим местом. Мне пришлось кое-что изменить в своей жизни. Как будто того, что уже произошло, мне было мало! Я спросила у врача, могу ли устроить себе небольшой отпуск.

– Если он не связан с экстремальными видами спорта, тогда конечно, – сказал он.

Я не планировала никакого экстрима. Хотя… ремонт старого дома под Лодзью вполне можно было отнести к разряду экстремальных видов деятельности. Однако к неблагоприятным условиям я привыкла и знала, что справлюсь. И если мне там понравится, то, как знать, может, я насовсем перееду туда жить.

Родители были не в восторге от этой моей идеи.

– Надолго ты туда едешь?

– Не знаю. На неделю. На две.

– Главное, чтобы эта неделя не растянулась на всю жизнь. – Кажется, у мамы было какое-то шестое чувство.

– В чем проблема? – спросила я. – Там тоже красиво.

– Приедем – посмотрим, – сказал папа.

– Кажется, я начинаю жалеть, что отдал тебе машину. Ты стала такой взрослой и самостоятельной.

Я не чувствовала себя взрослой. И самостоятельной тоже. Я чувствовала себя маленьким потерянным ребенком, который не знает, что ему делать в жизни. Эйфория, вызванная планами поехать в свой дом, смешивалась с большим страхом перед неизвестностью. Пока я собирала чемодан, я горела желанием поехать. Но как только я сложила все вещи и увидела упакованный багаж в прихожей, у меня возникло ощущение, что все это не имеет смысла.

Бессмысленной была смерть пани Стефании, бессмысленным было мое знакомство с Мареком. А как же тогда с моей беременностью – она что, тоже бессмысленна? По идее, женщина должна радоваться, что у нее будет ребенок, но я, к сожалению, радости не испытывала. Я уже привыкла к мысли, что стану мамой, но мне не хотелось, чтобы мой ребенок рос без отца. Однако все указывало именно на такой оборот дела. Даже если бы Марек вдруг бросил Патрицию и сказал мне, что хочет разделить со мной жизнь, неужели я приняла бы его с распростертыми объятиями? Возможно, да. Смогу ли я простить? Не знаю. Может быть, лет через сорок я припомнила бы ему эту измену. Но будет ли он все эти годы хранить мне верность? Тоже не знаю.