«Никого никогда не презирай, – всхлипнула Нелли. – И не думай про мыло с верёвкой. Доживи до старости как есть. Точнее, до болезни… Тебе ведь недолго осталось, каких-нибудь лет пятнадцать. Хочешь, мы уедем с тобой умирать в Бурятию? В дацане тебя проводят как надо. Ты уйдёшь спокойно, без мыслей и страстей. Нирвана тебе, конечно, не светит, но ты возродишься в Чистых Землях».

«А в дацане есть фуд-корт?» – хохотнул мистер Квилп.

«Фуд-корт – не самая страшная привычка, – вступилась Нелли и погладила меня по плечу. – Да и часто ли он там появляется? Много ли съедает этой своей «маргариты»? Он умеет отказываться от лишнего. И вообще: не так много радостей у него в жизни. Посмотри, он ведь живёт монахом, давным-давно разлюбил порносайты и совсем не зарится на парней».

«Это они на него не зарятся», – пробурчал мистер Квилп.

«Но знаешь, в одном он, наверное, прав… – продолжала Нелли, кивнув на Квилпа. – Тебе не стоит видеться с Элен. Вы слишком разные. И не можете дать друг другу ничего. Только жалость с одной стороны и зависть с другой. А ты и так слишком много завидовал в своей жизни».

«Да-а, а уж сколько раз он себя жалел… – закатил глаза мистер Квилп. – Это не человек, это какая-то сентиментальная эгоистичная медуза. Но что-то я с вами засиделся. А идиоту ещё дописывать рекламу. Дедлайн, дедлайн – Ксюшегришенька маст дай!»

Я выключил компьютер и улёгся поспать. Нелли села в уголок додумывать статью про чудодейственные свойства шарлатанских травяных бальзамов – чтобы надиктовать мне, когда я проснусь. Мистер Квилп залез в платяной шкаф, и вскоре оттуда раздался противный повизгивающий храп. За жестяными оконными рёбрышками распускался невзрачный мартовский день, отягощённый снегопадом. Белая скука падала с неба, сводя на нет все вчерашние старания солнца и тёплого ветра.

7 марта 2015 года.

Зелёная пуговица (история мёртвого дворника)

Лесом или лугом? В первом случае имеем извилистую, утоптанную санаторскую тропу, во втором – просто направление. Наискось, через травы. Естественно, так короче.

Я сошёл с убитого, остаточного деревенского асфальта и шагнул в клевер. Перед рассветом здесь пронёсся обильный, скорый и отходчивый июльский дождь. А сейчас сквозанул тёплый ветер и потащил сизые ночные тучи куда-то за озеро. Глянуло в вышине пятно первозданной синевы, косо потянулись лучи, и клеверное море вспыхнуло мокрыми искрами. Мои кеды сразу же дали течь. Нет уж, не через луг. На фига мне сырые носки?

Я вернулся на просёлок и однозначно свернул в лес. Что, в сущности, теряю? Да ничего. Первый утренний автобус я уже прощёлкал, следующий придёт часа через два. До трассы ходу минут двадцать, не больше. И зачем, спрашивается, спешить? По-любому ведь придётся убивать время на автостанции. Вперёд-вперёд, быстрей-быстрей – трижды никчёмная привычка горожанина. Здесь ведь не город. Здесь – маленькое сельское путешествие, бонус к рутинному корреспондентскому делу. Поговорил вчера в деревне с нужным фермером, записал-сфоткал, переночевал в доме героя своего будущего очерка – теперь свободен. Сбей ногу, подыми рыло, посмотри на сосны впереди. Они такие чистые, такие ровные. И так пахнут.

Дорожка подруливала к санаторию. Под ногами всё чаще попадались бутылки, обёртки и прочее стеклянно-пластиковое говно. А полувековые сосны росли вокруг идиотскими искусственными рядами – при совке всех и всё, даже деревья, норовили построить непременным солдатским каре или шеренгой и, по возможности, заставить маршировать.

Куда это я забрёл? И выйду ли я к трассе, не упрусь ли в какой-нибудь санаторский забор, если ломану дальше тем же путём? Спросить не у кого. Лес вокруг марширует безмолвно. Только невидимые пернатые твари вызванивают над головой нестроевые песни.