– Х-ха! – фыркнул отец. – Что-то мне кажется, что нас элементарно водят за нос. Дариана лично может «устать от народоправства», но на этой же демагогии построена вся их Федерация! Что тогда скажут остальные? Чем милейшая Дарк лучше Империи?

– Да они просто заблокируют информационные каналы, и всё, – неожиданно поддержала меня мама. – Новый Крым оккупируют. Народ из-под куполов, уверяю тебя, весьма охотно поверит в нашу «измену» – просто чтобы иметь повод искупаться в настоящем море и подышать нормальным, а не регенерированным воздухом. Так что я бы отнеслась к этому сообщению очень серьёзно. Ты ведь знаешь – у нас у всех перед глазами пример… когда отмахнулись от предостережений. В сорок первом году…

Наверное, это единственный год, который мы мгновенно определим только по двум последним цифрам.

– Да помню я, всё помню! – насупился отец. Опять побарабанил пальцами по столу. – Но толку от Конрада всё равно чуть, – раздражённо продолжал он. – Нам нужна сама Дариана! Найти её – и прикончить!

– Легко сказать, – иронически заметила мама. – Дариана залегла сейчас в самую глубокую щель. И выковырять её оттуда…

– Значит, надо заставить её выползти на свет Божий, – папа продолжал нервно барабанить пальцами. Мама пару раз недовольно покосилась – она терпеть не могла этой отцовской привычки, но ничего не сказала.

– Прекрасная идея. Может, ты заодно скажешь, как это сделать?

– Ну что ты, Таня, куда уж мне, сущеглупому…

– Не обижайся, – мама подошла, села на подлокотник кресла, ласково провела ладонью отцу по волосам. – Дариану действительно можно сейчас только выманить. На Конрада я не надеюсь.

– Да, – самокритично признался отец, – Надо признать, идея просить помощи у Конрада в… гм… нейтрализации верхушки интербригад оказалась порочной. Как, впрочем, и сама цель.

– Но, папа, не ты ли говорил…

– Говорил, – поморщился отец. – Но не зря ведь сказано: из всех возможных решений выбирай самое этичное, и оно почти наверняка окажется ещё и единственно правильным.

– Не глупи, Юра, – резко заметила мама. Она встала, подошла к плотно зашторенному окну, взглянув в ночь сквозь узкую щель. Я сидел в глубине папиного кабинета, так, чтобы при всём желании, даже при опущенной фрамуге, меня никто не смог бы засечь снаружи. Как и обычно, глушилки работали на полную мощность, отец, богатый промышленник и рыботорговец, влиятельный депутат Думы, имел все основания заботиться о своей перманентной информационной безопасности. Аппаратура всегда старалась вовсю, так что можно было не опасаться, что внезапно усиленный режим секретности вызовет подозрения у секуристов Дарианы.

– Почему это я глуплю? – обиженно сказал отец. Они всегда спорили с мамой и всегда обижались друг на друга. Удивительно серьёзно для людей, проживших вместе столько лет и вместе через столько прошедших.

– Потому что в данном конкретном случае решение совершенно верное. Или мы убираем обезумевших фанатиков, или… Это как инфекция. Наша иммунная система не ведёт переговоров с вирусами и не рассуждает об этичности уничтожения бактерий. На руках Дарк и её присных столько крови, что…

– Что убить её – дело благое? – перебил папа.

– Именно, – отрезала мама. – И с чего это ты вдруг заколебался, Юрчик? Или старая дружба не ржавеет?

– Ты о чём? – возмутился отец. – То случилось… тридцать лет назад! Мы щенками все были!

Мама пожала плечами.

– Руслан, я думаю, ты должен знать. Когда-то твой отец… дружил с Дарианой.

– То есть как? – опешил я. – Она ж с…

– Ну, родилась-то она не здесь, само собой. Но сам посуди – если она не учила языка в детстве, откуда у неё такой русский? Почти без акцента? Так что можно сказать, что в каком-то смысле ни с какого она не с Нового Ковенанта. Наша она, новокрымская. Вот так-то вот.