– Ты сказал, что хочешь, чтобы я рассказала тебе все. Я готова.

– Что ж, это уже начало. – И он продолжил подниматься по ступенькам.

Запах гари, который я впервые ощутила, когда мы открыли гробик с Замороженной Шарлоттой, вновь наполнил мне ноздри. Я почувствовала срочную потребность в свежем воздухе. Я вышла на веранду, чтобы вдохнуть прохладный ветерок, и, сделав глубокий вдох, уловила сладкий аромат каролинского жасмина. Его ползучие побеги вились по веранде, как будто бросая вызов прохладному февральскому вечеру.

Я была безмерно счастлива, что Джек вернулся. И пусть он спал в гостевой комнате – это лучше, чем в отдельном доме. Мой разговор с Амелией не шел у меня из головы, как и мой довод, что его невозможно принудить. Что означало одно: независимо от причин, которые он назвал матери или мне, Джек вернулся, потому что он сам этого хотел.

Где-то в глубине моей груди вспыхнула маленькая искра тепла, подарив мне первый лучик надежды с тех пор, как Джек ушел от меня.

Я повернулась, чтобы войти внутрь. Хотя дождя не было вот уже несколько дней, фонарь на крыльце высветил то, что выглядело как лужи на половицах. Я наклонилась, чтобы лучше рассмотреть, и отшатнулась. Лужи в форме следов тянулись по веранде от самых ступеней и решительно останавливались у входной двери, как будто ожидая, когда их впустят внутрь.

Я проснулась от запаха роз. Полусонная, я прижалась лицом к теплому телу, лежавшему рядом со мной в постели. Радуясь тому, что я в постели не одна, я прижалась еще ближе и потерлась носом о его спину. И ощутила густой мех. Я тотчас открыла глаза и с ужасом увидела в свете прикроватных часов Джека маленькое тельце спящего Генерала Ли, который, похоже, простил меня ровно настолько, чтобы вернуться в мою постель. Я перекатилась на спину и глубоко вдохнула. Пьянящий аромат роз успокоил меня, помогая забыть, что Джек спал в соседней комнате. Я вновь смежила веки и начала погружаться в сон, счастливая от сознания того, что моя семья наконец-то вновь под одной крышей.

Я резко села. Мой взгляд переместился на детский видеомонитор на тумбочке, на котором были видны неподвижные фигуры Джей-Джея и Сары за решетками их кроваток. Запах роз мог означать только одно: вернулась Луиза Вандерхорст. Дух молодой матери, которая когда-то была погребена в нашем садовом фонтане, был не из тех, кто слонялся по дому ради забавы. У нее всегда имелась цель. Луиза появлялась почти как предзнаменование чего-то, что вот-вот должно было произойти. Ожидание неизбежного всегда смягчалось пониманием того, что она вернулась, чтобы защитить детей, пока опасность не минует.

Я, дрожа, выскользнула из постели, надела пушистый халат и тапочки в тон. И то и другое было рождественскими подарками от Нолы. Дверь открылась. Я сделала шаг вперед, но тотчас застыла на месте. Ключ все еще был в замке, но я его не поворачивала. Я отчетливо помнила, как запирала его прошлой ночью – хотя бы потому, что я слышала, как Джек поворачивает ключ в собственном замке.

Я шагнула на ковровую дорожку в коридоре и бесшумным шагом направилась в детскую. Аромат роз между тем становился все сильнее. У входа в комнату я резко остановилась. Ночник в коридоре освещал зазор шириной в ладонь между косяком и дверью. Я легонько толкнула дверь. Та неодобрительно простонала. В тихом доме этот звук прозвучал громко и пронзительно, как духовой оркестр.

Я застыла на пороге, и меня встретило дуновение пахнущего розами воздуха. Я на цыпочках подошла к кроватке Джей-Джея, чтобы проверить, как он. Его одеяло было тщательно подвернуто вокруг него, а над его краем торчал венчик. Я тотчас отпрянула, представив, как его пухлая, но на удивление сильная ручонка сжимает его любимую игрушку. Кто-то недавно прикрыл его. Рекорд Джей-Джея по лежанию под одеялом приближался к пяти минутам, а мы уложили его спать добрых шесть часов назад.