Уинстон сохранит с Бладом теплые и дружеские отношения до последних дней генерала. А его жизнь будет долгой. Родившись в четвертый год правления королевы Виктории, он переживет саму королеву, ее сына и внука и встретит начало Второй мировой войны. После назначения на пост Первого лорда Адмиралтейства в сентябре 1939 года Черчилль найдет время, чтобы позвонить семье Блада и справиться о самочувствии генерала. Узнав об этом звонке, сэр Биндон, который к тому времени уже был слаб умом и телом, ободрится и воскликнет: «Уинстон – великий человек». Он будет порываться надеть военную форму, заявляя, что должен отправиться воевать^>436. Скончается генерал 16 мая 1940 года – на шестые сутки после того, как его бывший подопечный станет премьер-министром Великобритании.

Определившись с темой книги, Черчилль вернется в Бангалор и приступит к активному сбору материала. Для получения дополнительных фактов, мнений и оценок он обратится ко всем старшим офицерам и колониальным чиновникам, с которыми успел познакомиться. Одновременно он попросит леди Рандольф прислать ему официальные отчеты парламента, а также «взгляды, точки зрения и заявления» ключевых политиков, повлиявших на военный конфликт^>437. Черчилль поймал себя на мысли, что чтение парламентских отчетов доставляет ему удовольствие. Ему было «интересно наблюдать за душевными волнениями», скрываемыми под «неизменной маской официального должностного лица», той самой маской, которую даже «самые беспечные мужчины вынуждены носить, едва становятся министрами»^>438.

В середине ноября 1897 года Черчилль сообщит матери, что «работает над книгой непрерывно». Он уже смог «добиться значительного успеха как в сборе материала, так и в написании самого текста»^>439.

Уинстон торопился. Он и так-то никогда не привык медлить, а тут еще выяснилось, что он был не единственным бегуном на дистанции. Одновременно с ним к финишу первой публикации стремился лорд Финкастл, тот самый, который обошел его с устройством в The Times. «Какая досада! – восклицал Черчилль. – Тема слишком узкая, чтобы хватило места для двух книг»^>440. С будущим конкурентом он познакомился в начале 1897 года. Финкастл много рассказывал ему о своей службе в Египте, где уже успел заработать три медали. Они обменялись головными уборами и стали «друзьями»^>441. Дружбе пришел конец, едва они навели свои творческие стрелы на одну цель.

Черчилль попытался связаться со своим визави, но тот проигнорировал его письма. «Со всеми его достоинствами, Финкастла нельзя отнести к хорошим парням, – прокомментировал Уинстон. – Но и я не уступлю»^>442. В глубине души Черчилль не видел в Финкастле, который писал книгу с соавтором, серьезного соперника: «Один напишет одну главу, другой – другую. Небрежность. Он никогда не относился к жизни серьезно»^>443.

Леди Рандольф поддерживала сына. Она также была невысокого мнения о лорде Финкастле, считая его «глупой собакой»^>444. Она верила в Уинстона, и верила, что на этот раз ее мальчик будет первым. Черчилль же стал работать еще интенсивнее – шесть – восемь часов в сутки, обещая завершить книгу не позднее первой недели января 1898 года^>445. В процессе написании книги он с радостью обнаружит, что ему приятен не только творческий процесс. Ему нравилось трудиться, и он открыл в себе «огромную силу прилежания, о которой ранее не подозревал»^>446. Впоследствии трудоголизм станет характерен для Черчилля, сыграв не последнюю роль в его успехе. «Я могу по пальцам пересчитать дни, когда маялся от безделья», – признавался он, воспринимая жизнь как «нескончаемый фильм, в котором играешь главную роль». «Страшно увлекательно!»