До обеда половину не унавозили. Пот градом, руки саднит, в коленках дрожь. Тренируйся бабка, тренируйся дедка… Вот это разминка! Хорошо мать пришла, к столу зовет. Рассупонился, зачерпнул ковш колодезной водицы и залпом выпил. Маме сказал, что пойду полежу. Есть не хочется. Проснулся часа через три, мышцы болят, мозоли водянистые саднят. Перекусил. Вышел на крыльцо, смотрю отец с мамой разминаются. Оделся, пошел мать подменить. Закончили работу. Пацаны свистят, гулять зовут. Я им кричу, что уже нагулялся всласть, с меня хватит на сегодня! Поужинал и спать завалился. Завтра в школу.

Утром мать с трудом разбудила. Умылся. Мама миску наваристых щей поставила. Щи горяченные, аппетитные, отрезал ломоть хлеба и покрошил его в миску, чтобы не обжигаться. Навернул миску тюри, организм ожил. Кровь разогрелась. Взял портфель и на улицу. Солнышко светит, птички поют, в животе тепло. Вдохнул полной грудью бальзамного воздуха, голова приятно закружилась. И жизнь хороша, и жить хорошо. Смотрю, соседка Нинка из параллельного класса в школу идет, она в середине улицы Пушкина жила. Ишь, коза, как вышагивает. Портфельчиком помахивает, бедрами покачивает. Цок, цок, цок по дорожке! Ну я те сейчас устрою, танцы на воде! Нашу улицу от Нового поселка, где школа стояла, перелесок отделял, шириной с полкилометра. Наперерез по тайной тропинке обгоняю ее, меня не заметно, кругом плотные кустарники. Сижу в засаде, в кустах у дороги. Идет, мурлычет песенки себе под нос. Выскакиваю из кустов. Визг! Закрывается портфелем. Сообразив, что это я, отпускает в мой адрес банальный комплимент:

– Дурак! Напугал!

Я, в свою очередь, парирую:

– Чего пугаться-то, я не Серый волк, да и ты не Красная шапочка!

Сквитались, идем, болтаем о пустяках. Вдруг она спрашивает:

– Ты чё, вчера навоз таскал?

Я, растерянно:

– А чё, пахнет?

– Да нет. Гулять вчера не пришел, ребята сказывали, что тебя батя эксплуатировал.

– А ну его, скорей бы школу закончить. Уеду в Братск, а лучше в Иркутск. Там Байкал. Устроюсь рыбаком.

– Ну и зря, рыбой пропахнешь.

– Рыбой, не навозом же!

– Хрен редьки не слаще. Я тоже после восьмого, как паспорт и аттестат получу, сразу слиняю из Чуны. Вчера полдня в подвале просидела. Руки как у Золушки, не отмыть. Картошку перебирали да ростки обламывали.

Вот и школа. «Пока, пока!» Разбежались по своим классам.

В конце августа поспела брусника. Отец Володи Полозова работал водителем на американском грузовике марки «Студебеккер». Предложил желающим из костромской диаспоры Нового поселка съездить на Зермокан за брусникой. Эти старые вырубки он обследовал ранее и высмотрел там огромный брусничник.

Рано утром в субботу народ собрался у грузовика. У каждого на спине огромный, ведра на три, горбовик, так называли кузовок из фанеры. В руках бельевые корзины из ивовых прутьев. «А чё мелочиться, чай в Сибири живем». Расселись на скамейках в кузове, поехали. Едем, а за машиной Вовкина дворняжка бежит, язык на сторону. Сорвалась с привязи. Решили, что устанет и вернется домой. До места километров тридцать. Студебеккер едет ходко, пыль столбом. Потеряли из виду собаку.

Приехали на место. Ягод видимо-невидимо. Крупная, спелая и сочная. Народ разбежался и давай доить. Кто руками, а кто комбайн захватил из дома. Вот и дно покрыло, такую ягоду и собирать приятно. Часа через три собрались перекусить. Кто-то крикнул: «Глядите, Найда прибежала!» И правда, бежит радостная, хвостом, как пропеллером, крутит. Подбежала к хозяину, облизала. Вовка сердитым голосом поругал её за необдуманный поступок, но потом, раздобрившись, потрепал по загривку. Наивная, язык высунула, радостная, хвостом виляет, на передние лапы припадает и преданно в глаза хозяину заглядывает. Как бы взглядом отвечает Володе: «Ругай меня, сколько хочешь, а я без тебя жить не могу». Устала, улеглась в тени отдыхать. Пошли дальше наполнять кузова. Вдруг дымком потянуло. Опытные мужики забеспокоились. Ноздрями, словно крыльями зашевелили, принюхиваются. Лесные пожары в это время года не редкость в Сибири. Ветер со стороны дороги. Мужики командуют двигаться к машине. Идем, нам навстречу дым сгущается. Повернули правее, в сторону болота. Женщины начали волноваться, жалобно причитают. Намочили из фляжек платки и нос ими прикрыли. Уже бежим. Вдалеке треск от пожара, стало слышно, как пламя пожирает верхушки сосен и вековых кедров. Мечемся в панике, ищем проход к дороге. Найда то убежит, то вернется, трется о Вовкину ногу. Дядя Паша воробей стрелянный, всю войну в танке прошел. Командует сыну: «Иди за Найдой, а мы вслед за тобой». Бежим, Найда в болото, и мы за ней. Вывела на дорогу.