Что до характера юных рыцарей, тут можно отметить следующее. Несмотря на достойное воспитание, Готфрид прекрасно себя чувствовал, как в кругу знати, так и в самом злачном трактире, раздавая тумаки в пьяном угаре, попутно обливаясь вином. Как никак, но жизнь на улицах давала о себе знать. И как даже самое совершенное одеяние не скрывает дурных манер, так великолепное воспитание не смогло обуздать до конца некую первобытную грубость и вспыльчивость Готфрида. Несмотря на это, юноша умел вести себя достойно там, где это было нужно и был неплохо начитан, чем не раз затыкал за пояс выскочек, решивших, что перед ними неотесанный чурбан. Там, где Леон со всем изяществом и чувством такта предпочел бы вызвать обидчика на поединок, Готфрид бы отложил меч и просто набил неугодному, а потом выпил за свою победу. В свободное время Готфрид предпочитал отдавать все силы тренировкам, соколиной охоте и женщинам. Несмотря на ранние ратные подвиги, где обоим юношам впервые в жизни пришлось отнять чужую жизнь, Леон оставался мягким и довольно-таки романтичным человеком, а вот Готфрид своим нравом походил скорее на отца Леона, прослыв более суровым, порой жестоким и расчетливым, но чертовски жизнерадостным и оптимистичным. В свое свободное время Леон любил уединяться в лесу или библиотеке родового поместья. Готфрид часто говорил, что его друг от того и бледный такой, что пропадает то в четырех стенах, то под листвой гигасов, с лоскутом кожи и пером. Еще Леон хранил целомудрие, желая связать свою душу и тело лишь с одной единственной женщиной, что считал личным обетом своей чести. Готфрид же считал подобное поведение друга напрасной тратой времени, от которого нужно брать все, а не бить самому себе по рукам.

Черный и белый, – так их прозвали и при всех их различиях они были друзья не разлей вода. Даже их лошади лишний раз подчеркивали это цветовое сравнение. Готфрид объезжал черного жеребца, который ни раз сбрасывал его с седла, но юноша невзирая на синяки укротил животное, дав ему имя Гермес. Леон же нашел общий язык с капризной и вредной, белой кобылой в яблоках. Даже княжеский объездчик лошадей дивился тому, как юноше удалось сговориться с этим строптивым животным. Вверенную ему кобылу, Леон назвал Гроза, поскольку таков был ее нрав, по мнению юноши. Вместе Леон и Готфрид прекрасно дополняли друг друга не только как люди, но и как бойцы. Уже в четырнадцать лет они прославились на всю столицу княжества тем, что ведомые возрастом, пошли к кривому озеру близь столицы, наблюдать за купанием юных дев и едва не были убиты скрывавшимся тех краях, разбойничьим отрядом. К счастью для всех, это нескромное дело обернулось тем, что мальчишки не только раскрыли лагерь разбойников, но еще и сумели пленить одного из них и покрасоваться по пути домой перед деревенским девушками у озера. Вследствие чего были награждены скромными улыбками и красными щеками последних, вместо разъяренного визга и летящих в головы юных героев шишек, а может чего и покрепче. Уже потом Леон рассказывал, что это Готфриду пришло в голову все обставить именно так, что якобы будущие рыцари вовсе не находились там чтобы подглядывать за девушками, а пришли спасти их от разбойников. Пускай друзья и разнились характерами, а зачастую даже не разделяли взгляды друг друга, тем не менее обоюдное уважение по крепости можно было сравнить разве что с их дружбой.

***

Ныне Леону и Готфриду исполнилось по восемнадцать лет. Учитывая их выдающиеся способности, Гидеон решил, что им пора бы и заканчивать ходить в оруженосцах. Так два юноши, два друга, стали на шаг ближе к своей мечте – были возведены в ранг рыцарей лично Гидеоном. Это был самый счастливый день в их жизни: оба получили настоящие боевые доспехи от лучших мастеров Линденбурга, новые одежды, а вверенные ранее лишь во временное пользование лошади, отошли юношам навсегда, став их собственностью. Ради традиции, Готфрид даже облачился в белое, как и полагалось на посвящении. Гидеон опоясал мечом сына и своего воспитанника. Вместо первой и последней пощечины, что получал рыцарь при посвящении, Гидеон обошелся более современными действиями – лишь коснулся плеча каждого юноши, преклонившего колено своим знаменитым мечом – Лунным блеском. После Леон примерил белый плащ, на которым красовался вышитый герб его дома – воткнутый в траву меч, на белом поле и обвитый синей розой. Готфрид уже гордо вышагивал в своем новеньком черном плаще, с гербом его дома – черным желтоглазым вороном на золотом поле. Отец постарался на славу, как и кузнец, которого он подрядил выковать мечи для юных рыцарей с уникальными эфесами. Гарда меча Леона была выполнена в виде раскрытого бутона розы, клинок точно рождался из этого цветка. Подобным образом с разницей лишь в фигуре был выполнен и клинок Готфрида. Гарда была выполнена в форме ворона, крылья которого защищали руку, а лезвие выходило из раскрытого клюва птицы. Друзья долго пировали, красовались друг перед другом в полном вооружении и латном облачении, а к ночи расстались. Для Леона стать рыцарем, а впоследствии странствующим рыцарем, эквиларом, было мечтой всей жизни. Он жил, буквально дышал этим и грезил о приключения. Готфрид безусловно разделял позицию друга, приключения были ему по душе, но лишь как веселое время препровождения. Его куда больше заботило то, что став рыцарем, он становился полноправным владельцем дома своих родителей и получал наследство, в виде весьма солидной суммы. Согласно завещанию составленным отцом, его сын получал все права лишь при двух условиях: достигнув совершеннолетия и став рыцарем. Пожалуй, если бы не последний пункт, Готфрид бы даже и не задумался об этом.