Саня сначала хотел у Сёмы поинтересоваться, где можно спортивный шмот прикупить, а потом как осенило – батя, Игорь Борисыч, физрук бывший. Он наверняка в курсах по старой памяти. Домой Пельмень вернётся – надо с батей переговорить.

– Слышь, а вот если бы ты его не п-перебазарил?

Сёме не давал покоя случай с дядей Виталей и он снова вернулся к его обсуждению.

– Хотя не говори, з-знаю! Т-ты бы ему вот так, – Сёма изобразил пируэт, пытаясь нанести удар ногой с разворота, но благополучно грохнулся на жопу, выронив сигарету. – Ой…

Вскочил, отряхиваясь, ничуть не смутившись догнал Пельменя. Сигарету подбирать не стал.

– Я вот че п-по-подумал. Я теперь тоже ему бутылки когда п-п-принесу, то скажу – где бабки?! П-прям вот так, – Сёма обежал Пельменя, встал перед ним, врезал кулаком по своей ладони и, переменившись в лице, зашипел. – Где бабки с-с-сука?!

– Тебе то че так говорить?

Пельмень обошёл Сёму, принявшегося выкручивать невидимую шею дяди Витали своими руками. Лицо пацана от злости перекосило.

– К-к-как зачем? – послышалось из-за спины. Голос приблизился. – Ты ж видел, ч-ч-че он делает? Хорошие бутылки не принимает, т-типа сколы нашёл. А потом говорит, ща погодь…

Сёма снова оббежал Пельменя, остановился, упёр руки в боки и кривя рожей спародировал дядю Виталю по голосу.

– Оставь бутылочки, чтобы до мусорки не нести!

– Прям так говорит?

– Прикинь? Вот гнида, у-у-удушу!

Пельмень понаблюдал за пародией и хлопнул Сёму по плечу.

– Ты это, малой, так не делай лучше. Хер его этого дядю Виталю знает, может белку словить и монтировкой тебя по спиняке перетянет.

На том разговоры о дяди Витале прекратились. Сёма натер руки травой, дабы пальцы дымом не воняли. Рассказал, что его батя подарит ему на днюху двадцать рублей.

– Поляну накрою, бля буду. У меня батя щас новую работу нашёл. Бабла – немерено косит!

Потом рассказал о своих впечатлениях от крутяцкого боевика с Шарцнеггером. Вслух мечтал о приобретении тачки, попавшейся ему во вкладыше жвачки «Турбо». Затем замолчал и с минуту шёл молча. Пельмень полагал, что речь зайдёт о девчонках, вон как пацанёнок покраснел, но вопрос Сёмы удивил.

– Слышь, Пельмень, ты вот говоришь, что я внатуре ровный босяк по жизни, а давай придумаем мне р-реальную погремуху, а? – проговорил он без запинки. Почти.

– Хочешь погоняло?

– О-о-очень!

– И какие мысли есть?

– Ну-у-у… жидкий металл? Терминатора смотрел второго, а? – выдал Сёма, подобрался весь.

– Сёма Жидкий металл?

– Круто, да? Или погодь, Пельмень – Фредди Крюгер! Д-д-дерзко звучит?!

Сёма начал «резать» воздух скрюченными пальцами, воображая себя маньяком.

– Не, такие погоняла – полная туфта, – заключил Пельмень. – Не подходит. Тем более, твой Крюгер – педофил. Таких нормальные пацаны не любят.

– Ясно… м-может тогда Брюс Ли? – с надеждой спросил пацан.

– Тоже лажа.

– Почему?!

– Погремуха должна быть практичной, и как бы за тебя пояснять пацанам, – терпеливо говорил Сашка. – Вот меня почему Пельменем зовут, знаешь?

– П-почему же?

– Потому что толстый и много жру. А фамилия созвучная как раз. Вот и прозвали. Пельмененко – Пельмень, все такое.

– А… – протянул Сёма. – Внатуре п-понятно.

– У тебя фамилия какая?

– Тимофеев, – Сёма гордо выпялил подбородок.

Пельмень, почесал указательным пальцем кончик носа. Тимохой так и просится пацана назвать, не?

Предложил.

– Ну как-то н-нечестно, Пельмень. Че сразу Т-тимоха? Стремно!

– Че нечестно? Созвучно ведь. Тимофеев – Тимоха, сразу прилипнет и не стремно, не гони.

– А п-почему Сильвестру можно иметь крутое погоняло, а мне нет? Он ведь тоже Тимофеев! Мне папа когда п-пьяный был сказал.