– Третьего дня приезжали… Культурные такие, все в галстуках. Про тебя спрашивали…
Как мне говорили, дядя Вася работал швейцаром уже добрых лет десять, а до этого был вертухаем на зоне под Карагандой. Его прошлое меня не волновало, разве что вызывало некоторое сочувствие: не хотел бы я заканчивать жизнь, стоя в дурацкой фуражке у дверей кабака. Сейчас, когда он принялся стучать мне на своих бывших коллег, я почувствовал сильное раздражение. Не дослушав, я выдернул свою руку из его влажной ладони и поднялся на второй этаж.
Зал был наполовину заполнен. Я машинально отметил, что конфликтных компаний и сомнительных личностей нет…
– Привет!
Я обернулся на голос. Со своего рабочего места мне улыбалась Светка. В ее взгляде не было ни капли недовольства. Чувствуя, как на душе становится легче, я направился к ней.
Светка была маленькой, и если б не высоченные каблуки – только нос бы над прилавком торчал. Чтобы дотянуться до меня, ей пришлось лечь грудью на стойку. Она погладила меня по щеке:
– Оброс… Ну и как там?
– Жить можно. – Я устроился на высоком табурете с мягким сиденьем.
– Они и к нам приходили.
– Я в курсе. Ты как?
– Отбрехалась.
– Что, вчистую?
– А то! – Она отбросила с бровей непослушную челку. – Я ж тебе говорила, с ментами надо дружить. Да и Ольга Васильевна, спасибо ей, помогла. А у нее, знаешь, какие связи? Она с генералами в бане парится!
– То есть с валютой ты выкрутилась? – все-таки я; слишком легко все закончилось, чтобы я мог так просто в это поверить.
– Не впервой.
– На меня сердишься?
– Чего сердиться-то, это ж не ты их прислал! У них работа такая…
– Спасибо тебе, – я почувствовал, как у меня с души свалился камень. Еще бы и с клубом все обошлось…
– Погоди, – Светка отошла на другой конец стойки и налила несколько кружек пива двум офицерам в расстегнутых кителях.
Они сказали ей несколько комплиментов, на которые она игриво ответила, и вернулись к столу, за которым сидели человек пять, в гражданском и в форме. Один из гражданских, через плечо посмотрев на меня, взял стоявшую незаметно на полу поллитровку «Пшеничной» и разлил водку по пустым кружкам, на стенках которых еще оседала крупная пена.
Светка, вытирая руки вафельным полотенцем, вернулась ко мне. Забралась с коленями на стул, облокотилась на стойку.
– Ты голоден?
Я невольно скосил глаза на глубокий разрез ее блузки. Если бы не красный фартук с широкими лямками, было бы видна очень подробная панорама.
– Времени нет, надо бежать, – вздохнул я.
– Давай покормлю. Я ведь знаю, какие там порции. Да и кусок в горло не лезет… Котлету по-киевски с макаронами будешь? Все готово, так что иди, я сейчас принесу…
Подсобные помещения в «Сказке» напоминали катакомбы. Зайти в них можно было и с лестницы, и с первого этажа, и из зала, не говоря уже о двери за стойкой. Чтобы не привлекать внимания посетителей, я воспользовался входом с лестницы. Прошел длинным полутемным коридором, ощутил запах французских духов перед запертым кабинетом Ольги Васильевны, стукнулся коленом о какие-то ящики и, наконец, оказался в небольшой комнате, обстановку которой составляли стол, широкий диван, несколько стульев и телевизор «Садко» на самодельной подставке.
Через пару минут Светка принесла тарелку с едой, хлеб и бутылочку «пепси».
– А может, ты пива хочешь? – она смахнула со стола несуществующие крошки. – Или водки налить?
Выпить хотелось, но пришлось отказаться:
– У меня дела еще есть. Может, вечером загляну, если все будет нормально.
– Так уже вечер.
– После двенадцати.
Она убежала на рабочее место, но, не успел я покончить с едой, вернулась с двумя кружками чая и коробкой иностранных конфет. Села за стол напротив меня, отхлебнула из своей кружки: