Выпил залпом кофе, прихватил сэндвич и – прочь из дома. И никаких сантиментов! В новых отношениях с матерью присутствовали несомненные плюсы.

Сэндвич оказался очень вкусным, с хамоном. Пережевывая его и одновременно спускаясь по лестнице, Игорь продолжал размышлять. Вот его мать, могла бы снять со своим Севой лучший номер в лучшей городской гостинице или арендовать лучшую виллу, купить какой хочет дом. Но ведь нет. Каждый раз приезжает в их старую квартиру. Зачем? Ностальгия? Значит, что-то там, в глубине души матери, осталось? Даже после такой радикальной трансформации? Но если так, его шансы на решение квартирного вопроса равны нулю… Или – нет?

Квартирный вопрос Игоря весьма беспокоил. Ибо, по его разумению, единственным способом перевернуть свою жизнь было уехать из этого опостылевшего города – свидетеля его провала и унижения, города, в котором, он знал это совершенно точно, ему ничего не светит и никогда светить не будет. Убежать в Москву или Питер. Мысль не оригинальная. Но – хотя бы. А для такого переворота нужен стартовый, как известно, капитал. Приобрести же этот капитал Игорю представлялось сейчас возможным только путем продажи квартиры. Был еще, правда, садовый домик на шести сотках. Но за него давали уж совсем смешные деньги. А квартиру без согласия матери он не продаст. Вот ведь, приезд матери – отличная возможность для такого разговора. Но он точно знает, что в который раз не осмелится и заикнуться о квартире.

Понятно, почему мать приехала. Пойдет к отцу на кладбище. И вот после кладбища Игорь заведет с ней разговор о разделе имущества, или как там это называется? Немыслимо. Тем более что после походов на могилу отца мать вообще не любит говорить, даже «Привет!».

Игорь остановился перед выходом из подъезда. Тот вопрос, который он все утро (и далеко не первое утро, как, впрочем, день, вечер и ночь) старательно отгонял, теперь отгоняться отказывался решительно. Звучал вопрос так: «Все то, что произошло после смерти отца между мной и матерью, произошло потому, что мать что-то почувствовала? Или она знает?»

Вопрос постоянно лез в голову все годы. Ответ на него был очевиден: чувствует или знает – разницы никакой. Что сделано, то сделано. Что сломано – не срастется. А значит, надо просто выстраивать свою собственную жизнь. Самому. Но ведь он сам – в полном тупике.

Мучиться надоело. Игорь вдруг осознал это с особенной четкостью, берясь за ручку двери подъезда.

Он развернулся и стал быстро подниматься по лестнице. Или сейчас, или никогда. Вот он войдет в квартиру и просто спросит мать. Не о разделе, конечно же. Квартира – ерунда, прах. Он войдет и спросит: «Ты знаешь?» И не более. Только все надо сделать быстро. Чтобы не успеть испугаться, передумать. Игорь, проигнорировав лифт, взбежал на свой пятый этаж. Подскочил к двери, протянул руку к звонку. Но его палец еще не достиг кнопки звонка, как раздалось громкое «Динь!». В кармане. Напомнил о себе мобильник. Игорь машинально взглянул на высветившееся сообщение. И – замер. Затем, пошатываясь, отошел от двери. Врываться в квартиру уже не было никакой необходимости. То, во что он уже бросил верить, на что перестал надеяться, о чем заставил себя забыть – случилось.

Из подъезда дома вышел, нет – вырвался на волю человек, совершенно непохожий на того рефлексирующего унылого персонажа, каким Игорь был всего несколько минут назад. Плечи развернуты, голова поднята, взгляд твердый, шаг широкий. Контраст с тем, что сосед Игоря по дому Тимофей Борисович видел еще вчера вечером, когда молодой человек плелся с работы, был разительно резким. И это заставило почтенного неработающего пенсионера областного значения немедленно отказаться от плана устроить небольшой скандал по поводу синего «каенна» Анны, перегородившего выезд из его гаража (говорить непосредственно с мамой Игоря Тимофей Борисович обоснованно побаивался). Поэтому ветеран труда (вроде бы как ничего и не случилось) продолжил ласково обтирать тряпочкой стоящий в гараже белый красавец «гелендваген». И гараж, и «гелендваген» Тимофей Борисович весьма выгодно и вовремя приобрел у Плахиных, сразу после того, как эта семья рухнула. Так же как и коллекционную мебель, которую дедушка Игоря в свое время вывез из Германии. А в последние недели Тимофей Борисович много раздумывал над тем, как бы надавить на Игоря по поводу избежавшей распродаж дачки. Но сегодня, очевидно, был не тот день.