– Что, чертовски хочется поработать? Домой свалить пораньше? Не выйдет! Слушай меня тщательно. Обрати внимание на итоги апреля, туда кое-что переползло из первого квартала.

– Обращу, – коротко ответил Игорь, порываясь убежать. Но начальница была цепкой.

– Не торопись. Успеешь. Слушай дальше. Причеши поаккуратней две последние недели, увидишь где – я карандашом подчеркнула.

– Есть! – ответил, подыгрывая начальнице, которая любила порой строить коллектив по-военному (без большого, однако, толку), Игорь, чем снискал ее некоторое удовольствие.

– Свободен!

Игорь в два прыжка оказался за своим столом. Ткнул стрелкой в почту, на экран монитора выскочило письмо. Игорь впился глазами в голубоватые строчки. И… оцепенел. Он раз за разом перечитывал послание. И отказывался верить тому, что видел.

Письмо с логотипом столичного Центра было коротким:

«Уважаемый господин ПЛАХИН!

С сожалением вынуждены Вам сообщить, что после возникновения в Вашей истории новых обстоятельств мы более не считаем возможным продолжать наше сотрудничество.

С уважением

ведущий менеджер по кадрам …»

Игорь сидел, пялился на письмо, и до него медленно доходило осознание масштаба случившегося. Нет, так же нельзя! Так быть не может! Это ошибка!

Игорь пришел в себя, огляделся. Но никто на него не смотрел, никому до него не было никакого дела. И тогда Игорь встал, вышел из комнаты и двинулся к пожарной лестнице. Там, на небольшой площадке, он начал делать то, чего, он прекрасно это знал, делать не стоило ни при каких обстоятельствах. А именно набирать на мобильнике номер центра. Ну и получил то, что причиталось.

– Московский центр перспективных экономических исследований, здравствуйте.

– Здравствуйте, меня зовут Игорь Плахин, я…

– Минуту… Да. Мы вам отправили письмо, где изложена вся информация.

– Я получил, но я не понимаю…

– К сожалению, согласно правилам компании мы не можем давать никаких разъяснений кандидатам, которым отказано в приеме на работу.

– Но почему? Что случилось?

Отбой.

Игорь вдруг впервые почувствовал, что это такое, когда человека в трезвом состоянии перестают держать ноги. Он сел на валявшиеся на ступенях лестницы окурки и обхватил руками голову. Все пропало.

Наконец, когда в его сознании четко и окончательно сложилось, что жить дальше не имеет смысла, Игорь встал и заглянул в лестничный пролет. Третий этаж. Не так уж и высоко. Зато пол внизу кафельный. Но все равно никаких гарантий, что получится сразу. Можно всего лишь переломать кости и остаться на всю жизнь инвалидом…

Нет, есть, разумеется, вариант: плюнуть вниз на этот кафель, вернуться, сесть как ни в чем не бывало за стол и заняться отчетом. И так каждый день… И терпеть унижения, и бегать как собачонка по всяким глупым поручениям, проклиная себя за то, что бегает, что не в состоянии сказать «нет», что ничего не может придумать, чтобы все изменить. Наверное, потому, что ни на что не годен. И сдохнуть во цвете лет от какой-нибудь нервической болезни. И о нем, ясное дело, никто не пожалеет…

Эти мрачные расчеты и самоедские размышления прервал тихий скрип двери. Игорь оглянулся. На площадке стояла Ася. Девушка с тревогой смотрела на Игоря, темные глаза ее, и без того немаленькие, были распахнуты настежь, отчего и глаза, да и вся Ася в целом, выглядели еще прекраснее, чем обычно. У Игоря вдруг неожиданно стало легко на душе. Ничего не потеряно, если есть на свете такая девушка! Черт! Да она же наблюдала за ним, поняла, что с ним неладно! Испугалась, прибежала. Вот сейчас она сначала спросит, что с ним случилось. А затем обязательно скажет, что любит, что не бросит ни при каких обстоятельствах, что им вместе, вдвоем не страшны никакие преграды и подвохи, что они обязательно добьются всего, чего только захотят. А он обнимет ее…