Истории о неуязвимости фермы копились, загадочные происшествия нагнетались, и вскоре постройку начали обходить стороной. Детям, которые так любят играть в таинственных местах, настрого запретили приближаться к пустующему зданию. Оно казалось забытым, безжизненным, одиноким.

Борька нерешительно топтался у входа. Семён подтолкнул его сзади. Скрипучая дверь отворилась, и солнечный свет проник внутрь. Братья последовали его примеру.

– Ну, хотя бы не кладбище, – ободряюще произнёс Семён.

Было тихо. Несмотря на ветер, даже осины, окружавшие здание, были безмолвны. Вдоль стен множились стойла с пустыми кормушками. Пахло навозом и сеном. Никаких следов давнего взрыва не было видно. Ферма выглядела прибранной, словно кто-то искусно поорудовал веником и тряпкой. От стен исходила приятная прохлада. Вдруг дверь за братьями захлопнулась, и всё погрузилось во тьму. Тонкие полоски света, пробивавшиеся сквозь заколоченные окна, тщетно пытались победить темноту.

Борька стоял на месте. Он хотел нащупать в кармане рюкзака фонарик, но руки напрочь отказались его слушаться. Он тихо позвал Семёна. Тот не отвечал. Тогда перепуганный мальчик прокричал имя брата во всё горло. В ответ прозвучало невнятное мычание. Борька шагнул к двери, и, нащупав ручку, начал её дёргать – безрезультатно.

– Эй ты! – в сердцах прокричал Борька. – Кто бы ты ни был, если обидишь моего брата, я тебя сотру в порошок!

В тот же миг со всех сторон начали доноситься удивлённые вздохи. Казалось несколько десятков людей перешептывались между собой. Зажегся свет. Он так ярко бил в глаза, что Борьке пришлось заслонить их рукой.

– Откуда тебе известны такие слова? – спросил глубокий голос.

Его владелец не подозревал, что Борька всего-навсего сказал первое, что пришло ему в голову. Мальчик открыл глаза и обомлел. Ферма преобразилась в огромную белоснежную комнату с высоким потолком, воздушными перламутровыми люстрами, гладкими белыми стенами и огромными окнами. Мраморный пол был идеально чистым и так блестел, что в нём отражались все присутствующие на ферме. Мебели в комнате не было, но люди, которые ещё несколько секунд назад обсуждали Борькины слова, сидели в большом кругу. Точнее, они висели в воздухе, будто под ними были невидимые стулья. Семён всё так же находился возле двери. Два крепких парня в белых плащах стояли по обе стороны от него.

– Семён, – встревоженно спросил Борька, – что с тобой?

– Отвечай на мой вопрос! – повторил голос. – А он пускай помолчит пока.

Побледневший Семён шевелил губами, но ничего не мог сказать. От удивления он выпучил глаза и прикрыл рот двумя руками. Человека, который лишил Семёна дара речи, нигде не было видно. Борька посмотрел на каждого из сидящих в комнате, все молчали. Они с интересом разглядывали посетивших их гостей.

– Я вас не вижу! – крикнул мальчик.

– Дурень, куда ты смотришь? – возмущённо ответил голос. – Я стою прямо перед твоим носом.

Борька посмотрел вниз. Он еле удержался, чтоб не засмеяться. Перед ним стояла самая настоящая крохотная печенюха. Настрой у неё был явно боевой. Маленькие глазуревые брови собрались на переносице, тоненькие ручки уперлись в квадратные узорчатые бока. Такую печеньку хорошо есть на завтрак со сливочным маслом. Но вместо того, чтобы лежать в стеклянной вазочке в ожидании быть съеденным, кондитерское изделие не сводило с Борьки грозного взгляда.

– Мистер Печеня, – сказал старичок с маленькими глазками, – ну что вы пугаете мальчиков. Я уверен, они смогут объяснить, как сюда попали и взломали нашу защиту. Ведь до них обычным людям этого не удавалось. – И, обратив взор к братьям, он добавил. – Мы вас слушаем, юноши, вещайте!