– Слушай, это мы! – восхищенно прошептал Дин. Черри лишь стиснула его руку – она и сама так думала, и никаких сомнений у нее не возникало. Тогда им обоим казалось, что они знают свою прекрасную и безмятежную жизнь на много лет вперед.

Но нет. Не вышло. Жизнь, в отличие от кино, не останавливается на хеппи-энде. Она останавливается в другом месте. С чего же все пошло? Для Черри закончились времена учеников, рисовавших на оборотной стороне обоев, и инсталляций, сооруженных из картона, который они с Дином, давясь от смеха, сложным путем выкрадывали с центральной городской свалки – однажды угодили под включившийся конвейер, то-то было приключение.

Черри наконец заметили. Ее пригласили в одну фирму, затем – в другую, при одном названии которой у знатоков на некоторое время с лица исчезала всякая мимика, затем она вошла в рейтинг. Пусть пока не в первую десятку, но все равно – талант и все то же стоическое упорство сделали свое дело – как дизайнера ее начали приглашать к себе люди с именами из глянцевых журналов. Деньги и положение отличались от прежнего как небо от земли, и с какого-то момента следование приоритетам Диноэлова вкуса перестало быть главным делом ее жизни. Площадь территории вседозволенности под названием «Диноэл Терра-Эттин» начала потихоньку сокращаться.

Но дело, разумеется, не в деньгах. Новая работа дала ей власть, к которой у Черри не было никакого иммунитета, и вот тут начали открываться вещи, которых прежде никто себе представить не мог. Начальником Черри оказалась жестким и нетерпимым, а ее непоколебимая уверенность (по примеру Юлия Цезаря), что любая проблема может и должна быть решена уже в самый момент возникновения, стала бичом и проклятием для подчиненных. Вирус лидерства, всегда живший в ее крови, вдруг фантастически размножился, заполонил собой все пространства, какие можно, и начал потихоньку просачиваться куда нельзя.

На первых порах у Диноэла на все происходящие изменения просто хватало юмора. Потом он пытался осторожно объяснять, что дом и работа – разные понятия. Черри соглашалась, но заложенная в ней когда-то все того же старинного образца закалка против любых внешних влияний плохо поддавалась Диноэловым увещеваниям. Времена поменялись. Возможно, в каких-то вопросах их семейной жизни, которых Дин попросту не замечал, у нее иссякло терпение. Возможно, круг новых знакомств, уводивший ее из дома, переставил акценты в ее миросозерцании. В любом случае Диноэлу все меньше нравилось терпеть чье-то командование еще и у себя на кухне.

Вмешалось и еще одно деликатное обстоятельство – на подходе к рубежу сорокалетия и без того не отягощенная излишним весом Черри начала стремительно усыхать. Бороздчатые морщины стали забираться в места, где им никак не положено быть. Для Диноэла, весьма и весьма чувствительного к эстетике постельной стороны отношений, это было серьезным ударом. «Давай тебя срочно откармливать», – сначала в шутку, а потом все серьезнее говорил он Черри. Но та полагала устройство их семейной жизни настолько несокрушимым, что на подобные мелочи просто не обращала внимания.

А зря.

Ко всему прочему, как раз в этот период Черри, видимо, чувствуя приближение поворотного возраста, отчаянно захотела ребенка. О проблемах Дина в этом вопросе ей было известно, но она предлагала рискнуть – теперь она верила в то, что ей все по плечу. Диноэл, хотя и не ждал ничего доброго от этой затеи, согласился на все эксперименты, помня, что вердикт научных светил все же оставил ему один шанс из ста тысяч. Черт его знает, а вдруг именно Черри…