Мадлен выбежала из лавки сразу после того, как отец закрыл дверь и повернулся к ней спиной. Выглянув из кабинета, она увидела на кухне свет. Мама явно была там. Девочка пробежала в другую часть дома и хотела уже зайти в свою комнату, как услышала голос отца, который вернулся. Мадлен не любила подслушивать разговоры взрослых, но в этот раз у нее не было выбора.

– Что произошло? – озадаченно спросила Марта, присаживаясь за круглый стол с чашкой ароматного зеленного чая с лепестками ромашки.

Тяжелое тело Джозефа приземлилось на соседний стул. Лицо его было неестественно бледным, а взгляд растерянным, даже взволнованным.

– Дело плохо, милая! Мистер Уайльд очень плох. Я не знаю, что это за болезнь, но кажется он умирает. Его кожа выглядит так, будто он горел в огне. – голос отца дрожал.

– О Боже, Джозеф! Я надеюсь, это не заразно? Что, если слухи о том, что именно он принес в город эту хворь, правда?

– Милая, ты серьезно? Нет, я так не думаю! Вспомни, люди умирали и до него. Просто сейчас народ нашел на кого свесить ответственность за эти смерти. Как он может заразить кого-то, если он толком не выходит из дома? К тому же на нем всегда перчатки. Уайльд приехал сюда совершенно здоровый. Да, он не хотел ни с кем общаться, прогнал всех, кто приходил познакомиться, но его кожа была в порядке. Этот человек стал таким на наших глазах. И если мы говорим про болезнь, то правильней сказать Уайльд такая же жертва. Меня волнует не это, Марта, меня волнует то, что я больше не могу ему ничем помочь! – с горечью проговорил Джозеф.

– Почему? Что это значит? – взволнованно спросила женщина.

– Мазь, которая помогает ему избавиться от приступа зуда, закончилась. Фирма обанкротилась, завод закрылся. И я нигде не могу найти ни единого тюбика, и даже ничего похожего. Во вторник он взял тюбик. Ему хватило его на четыре дня. Сейчас я отдал ему все, что осталось. Это двенадцать тюбиков…

– Какой ужас! И что делать?

– Я незнаем, милая, незнаем. – устало произнес Джозеф.

– А чем лечились те, кого мучил такой же зуд?

– Сложно сказать. Можно спросить у родственников тех, кто умер. Знаю, что детям делали присыпки на гнойные раны, но умерло шестеро младенцев за восемь лет. И двадцать один приезжий, если не ошибаюсь. Думаю, Уайльд продержался благодаря этой мази. Хотя до него я о ней даже не слышал.

– Так значит, он умрет? – дрожащим голосом произнесла Марта. Хоть ей и не очень нравился этот человек, но она испытывала к нему как минимум сочувствие.

– Да, и смерть его будет очень мучительна. Самый ужас в том, что он дал мне за эти двенадцать тюбиков мази пачку денег. Знаешь, этого хватит собрать Мадлен в школу и полностью подготовиться ко второму ребенку. Сделать ремонт и поменять запчасти у фургона. Возможно, еще останется что-то на «черный день». Я не хотел брать деньги, но он настаивал. И хоть наши встречи обычно не многословны, однако сегодня он заговорил со мной. Поблагодарил нас и сказал, что у его денег нет смысла, если он не может купить себе новое тело или новую кожу. Мне кажется, он прощался со мной, Марта. Кто бы мог подумать, что так произойдет!

– Ты здесь не при чем, милый! Ему нужно попасть к врачу. – Женщина сочувственно взяла мужа за руку.

– Ты ведь и сама понимаешь, здешние люди боятся его. Сколько раз я просил мистера Миллера осмотреть Уайльда? Думаю, даже три таких пачки денег не переубедят этого человека. А он здесь один из лучших докторов. Искать лечение в другом городе с таким лицом тоже не лучшая идея.

– А что, если предложить Уайльду выкупить обанкротившийся завод? – произнесла Марта, едва ли веря в свою идею. – У него ведь есть деньги, и мы знаем, что ему это может помочь. Выкупить завод, вернуть торговую марку, сотрудников.