– Видишь, вон там с серпом и молотом домик? Мы там кароч с парнями в девяностых казино организовали в подвале. Вход только своим. Сколько клея было вынюхано, ох…

– А на этой высотке мы как-то Настю Магеллан по кругу пустили, на крыше… Знаешь, почему такая кликуха? Она пересосала море членов, вот почему.

– Вон там сквер с одним фонарём. Мы кароч с парнями этот фонарь тырили на цветмет четыре раза, и все четыре раза он появлялся снова. Коммунальная магия, не иначе.

Из магнитолы играл какой-то зарубежный хип-хоп, выпущенный ещё до моего рождения. Похожий мне ставил брат – помимо драм-энд-бейса, танцевальной в стиле Depeche Mode, сиэттловского гранжа, дарк- и лайт-вейва, мат-рока, споукен ворда, тайных бардов, полевых записей – в общем, что он только не ставил. Ещё дрожа от обстановки и её сюрреализма, я решил поддержать разговор:

– А это какой из Асапов сейчас играет, не знаете? – Шустро проговорил я и испугался.

– О, я вижу юного ценителя… – Протянул мой спонтанный сюзерен и рассмеялся. – Это Роки, можно сказать, классика. А ещё каких знаешь?

– Эээ… – В этот момент я, конечно, напрочь забыл про всех остальных. – Ну, Снэкс ещё…

– Снэкс – наркоман и предатель. – Вдруг холодно отрезал Жека. – Давай ещё.

Глаза забегали, но страх, который глодал меня до сих пор, отчего-то отступил. Казалось, несмотря на антураж, я был в полной безопасности.

– Нуу, эээ, он не Асап, конечно, но Плэйбой Карти ещё вроде у них был… – Я совсем замялся.

– Да лан тебе, я так, прикалываюсь. – Вновь рассмеялся Жека и повернулся ко мне. – Слышь, малой, а о чём ты мечтаешь?

Вопрос грянул грозой, но у меня давно был готов ответ, который я, не задумываясь, выпалил:

– Я бы хотел пойти на Эверест.

– Тю, малой! Это ли мечта? – Жека махнул рукой. – Там же все дохнут, как мухи.

– В смысле дохнут? – Я об этом впервые слышал.

– А вот… – Призадумался. – Кент у меня был, пошёл в Альпы. Так его палатку молнией и пришибло…

– Светлая память.

– Молодой был, совсем как твой братан. Эх, да, светлая память.

Мы свернули с главной улицы в какой-то двор и остановились у входа в подвал. Горела, без буквы «ю», красная надпись «Рюмочная».

– Ща, погодь минутку, надо заправиться. – Бросил Жека и вышел из машины к подвалу, скрывшись на ступеньках.

Я прислонился к стеклу виском, под ритмы очередного Асапа, и размышлял о новом колоритном знакомстве, которое мне устроил брат. Как давно они знакомы? С какого такого чёрта мой родной брат доверил меня какому-то проходимцу? Ответов я не знал, но мне мерещился некий братов замысел, проба провести меня за грань привычного, в мир лёгкого безумства, непосредственной игривости, которыми мой брат всецело жил. Хоть я понятия не имел, чем продолжится день, я почему-то доверял моменту и ничуть не тревожился.

– Так, малой, ну, за тебя и твоего брателлу. – Вырос передо мной Жека, хлопнув дверцей машины.

– Вы уверены, что это безопасно… – начал я, но тут же был одёрнут.

– Ты мусор в штатском чтоль? Это, так скажем, фронтовые, для храбрости. – Жека оглянулся, затем поднёс рюмку с зелёной жидкостью к губам и разом осушил. – Ух, блин, хорошо! Кстати сказать, это моя рюмочная.

– Правда?.. – Я уже ничему не удивлялся.

– Ха, не верит! Смотри, – на этих словах Жека приоткрыл дверцу и с размаху бросил пустую рюмку об асфальт.

Подождали, но никто разгневанный порчей имущества к нам не вышел.

– М-да, из своего кармана забрал, но теперь-то ты уверовал? – Подмигнул мне Жека.

– Я агностик. – Выдал я и опять испугался.

– Тю! – Мой компаньон заливисто хехекнул. – Ты так не говори, малой. Я вот верующий.

Мы с братом нередко устраивали дискуссии на тему книг, которые он давал прочитать. Я вспомнил одну такую, по детской Библии, и мне хватило такта промолчать.