В Москве в наркомате Завенягина встретили довольно холодно. Слишком много всего требуется. «Затеяли ломку проектов, затягиваете стройку. Учтите, срыв строительства вам даром не пройдет. Все наши планы направлены только на укрепление строительства, на досрочный ввод комбината в строй, на выдачу стране никеля», – Завенягин выкладывает точные расчеты, оперативные сводки. Он понимал, что все, что планировалось в Норильске, не входит в планы Наркомата. Он заявил решительно: «Если наркомат не согласен с нашими новыми планами и практически выполненными, я буду обращаться в Совнарком».

Емельянов – член-корреспондент, одноклассник Завенягина по Горной академии дает точную характеристику Завенягину: «Умница, инициативный, упорный в отстаивании своей точки зрения. Уж если он задумал что, то не было силы, способной заставить его изменить свою позицию». Он поддержал Завенягина. Нарком все-таки согласился с позициейЗавенягина, все заявки были выполнены.

Мария Никифоровна, наливая чай, вздохнула: «Все в бегах да разъездах. Я думала, приедем в Москву, отдохнем, детей куда-нибудь сводим. А у тебя все разговоры о делах, – и сама сменила тему. – Трудно тебе, Авраамий, вид у тебя нездоровый». «Трудно, Маша, очень трудно. Но интересно, черт возьми. Есть где развернуться. Какие нетронутые огромные богатства!». Мария Никифоровна ласково взглянула ему в глаза: «Опять солнечный город? Гигантский комбинат? Фантазер ты мой. Взял бы нас с собой. Нам одним тоскливо». «Мне тоже тоскливо одному. Потерпи немного, Маша, – и нежно притронулся к руке. – Вот наладим с жильем немного – тогда милости прошу в гости, чтобы ты всегда была рядом».

Люди от слова север шарахались, особенно ленинградцы. Людям он не обещал ничего хорошего: «Вас ждут суровые будни, тяжелая полярная ночь и пока неустроенность быта. Зато вас ждет огромное поле творческой деятельности, где вы сможете претворить в жизнь ваши лучшие мечты, самые дерзкие планы и проекты».

Завенягин вернулся в Норильск не один, с ним приехали инженеры, монтажники, строители, горняки. Договорился о переводе в Норильск знатного металлурга Харина. Ожидалось прибытие большой партии людей. Воронцов ему сообщил радостную новость: старик Морозов обнаружил рассыпную платину. Организовали временный прииск. Уже намыли первый десяток килограммов. Завенягин рассмеялся, доволен, рад: «Но что меня больше радует, отбросили кустарщину, не дожидаясь меня». Еще одно изобретение: гипс смешивали с опилками и слегка подогревали – получались достаточно прочные блоки. Испытали на влагоустойчивость – норму влажности выдерживают. Завенягин обратился к Воронцову: «Вы лично их проверяли?». «Да, – ответил тот. – Отличный стройматериал для наших условий». В Норильске начался гипсовый век. «Приказываю, всех, кто принимал участие в разработке, отметить специальным приказом, дать отдых и дополнительный паек на это время. Приказ зачитать всем».

После возвращения из командировки Завенягин увяз в работе, впрягся на полную мощность и даже не ночевал в квартире. Воронцов решил отвлечь его хотя бы на один день, сманить на рыбалку. Встал пораньше, пошел в контору, чтоб его застать, но его уже перехватили.

– О, привет, Александр Емельянович, – сказал Завенягин. – Скажи, нет ли у тебя идей в твоих кладовых, что-нибудь полезное для растений и коров?

Воронцов думает: «Час от часу не легче» – и говорит:

– Хорошо, Авраамий Павлович, займусь этим серьезно, но с условием: поедем сегодня на рыбалку на озеро Лама.

– Да вы что все, сговорились что ли с утра? А впрочем, погода установилась просто чудо. Поехали. Напиши объявление: все, кто свободны от дежурства, едем на Ламу.