Чуть в стороне от рабочего места друг напротив друга стояли два мягких бежевых диванчика, между ними был постелен белый ковёр с высоким ворсом, на нем стоял невысокий стеклянный столик. На столике уютно расположились три чашки чая, метроном, система маятников для демонстрации затухания импульса, корзинка с конфетами и планшет с ручкой – неотъемлемый атрибут специалиста по психическим расстройствам.

Я несмело вошла в кабинет. Врач – немолодая, но красивая и ухоженная женщина, не в белом халате, а в строгом офисном платье летящего кроя и туфлях-лодочках – приветливо улыбнулась и жестом пригласила своих посетителей присесть на диван. Изящным движением руки поправив несуществующий недостаток идеального пучка на затылке, она села на диван напротив. "Будто немного постаревшая сказочная принцесса", – подумала я.

– Добрый день, миссис и мисс Уайт! Расскажите, что вас привело ко мне?

– Мам, позволишь мне?

– Конечно, ты сможешь не упустить важные детали.

– Спасибо, мам. Миссис Вискерс, я стала терять сознание.

Врач удивлённо приподняла брови:

– Вы уверены, что с этим вопросом должны обратиться именно ко мне?

– Пока не знаю. В первый раз я потеряла сознание, когда у меня случился первый поцелуй с моим парнем. Я очень разнервничалась – я так думаю – и поэтому потеряла сознание. Мам, покажи выписки. Меня обследовали – и на токсины, и на рак, и на неврологию, и причин не нашли. Потом случился второй… Потом третий поцелуй… Да, и вот на третьем я отключилась снова. Это было два дня назад.

– Это все? —с просила миссис Вискерс.

– Нет, – ответила мама, – ещё во время второго её обморока она кричала. Сама без сознания, но лежит вопит, будто ей что-то снится.

Врач перевела вопросительный взгляд на меня, словно требуя продолжения объяснений.

– Когда я была без сознания, я слышала мужской голос. Он кричал, просил спасти Анну. Я слышала грохот, видела вспышки света, но в основном темноту, и ощущала страх. Сильнейший страх, ужас, будто я могу умереть. И мне это раньше снилось, ещё до того, как я в первый раз потеряла сознание.

Доктор Вискерс глубоко задумалась, откинувшись на диване и соединив пальцы рук кончиками на уровне груди. Потом покачала головой, будто в знак согласия.

– Я вас услышала. Случай интересный. Рано делать выводы и ставить диагнозы, у меня есть ещё вопросы.

Она обратила свой взор на маму и спросила:

– Миссис Уайт, расскажите мне поподробнее об Эшли. Каким она была ребёнком? Как она взрослела? Были ли иррациональные страхи, воображаемые друзья, какие-то аномалии в развитии?

Мама задумалась на минуту, потом ответила:

– Знаете, мне не с чем сравнить, у меня ведь только один ребёнок. Но некоторые особенности были. Ещё в роддоме Эшли была гораздо спокойнее других детей. Очень редко плакала. Если её что-то беспокоило —она просто подавала голос, звала. Никаких истерик. Очень жизнелюбивым ребёнком была. Обожала бегать и прыгать, подвижная такая. Мы по этой причине потом и отправили её в спорт: сначала она занималась гимнастикой, с нашей подачи, а потом уже сама решила пойти в черлидинг. Выдуманные друзья? Не припомню такого. Правда, и с реальными играла мало. Больше была сама по себе. И ещё… Она очень долго не осознавала себя девочкой. Платья не любила, снимала с себя. Пыталась на горшок сходить стоя —откуда только что взялось, нигде ведь не могла увидеть, она тогда ещё даже в сад не ходила. Кукол в руки не брала, в мяч гоняла с отцом да машинки катала. Лет до пяти, наверное, это было. А потом как-то резко само прошло. Волосы длинные отрастила, стала более лояльно к девчачьим вещам относиться… Хотя до сих пор предпочитает джинсы носить с рубашками, да и с косметикой не подружилась…