– Даже говорить с вами противно! – услышала Анна Михайловна старческое брюзжанье. – Пойми, что просить на чай безнравственно! Каждый должен получать только то, что он заработал, да!

Когда он вошел в переднюю, Анна Михайловна увидела желтое лицо, не подрумяненное даже морозом, с выпуклыми рачьими глазами и с жидкой бородкой, в которой седые волосы мешались с рыжими. Аркадий Петрович одной рукой обнял свою жену и поцеловал ее в лоб. Взглянув друг на друга, старики как будто чего-то испугались и страшно сконфузились, точно им стало стыдно своей старости.

– Ты как раз вовремя! – поспешила заговорить Анна Михайловна. – Только сию минуту на стол собрали! Отлично ты покушаешь с дороги!

Сели обедать. Первое блюдо съели молча. Аркадий Петрович вынул из кармана толстый бумажник и рассматривал какие-то записочки, а его жена старательно приготовляла салат. У обоих за спинами были груды материала для разговора, но ни тот, ни другая не касались этих груд. Оба чувствовали, что воспоминание о дочери вызовет острую боль и слезы, а от прошлого, как из глубокой уксусной бочки, веяло духотой и мраком…

– А, ты не ешь мяса! – заметил Аркадий Петрович.

– Да, я дала обет не есть ничего мясного… – тихо ответила жена.

– Что ж? Это не повредит здоровью… Если химически разобрать, то рыба и всё вообще постное состоит из тех же элементов, как и мясо. В сущности, ничего нет постного… («Для чего это я говорю?» – подумал старик.) Этот, например, огурец так же скоромен, как и цыпленок…

– Нет… Когда я ем огурец, то знаю, что его не лишали жизни, не проливали крови…

– Это, моя милая, оптический обман. С огурцом ты съедаешь очень много инфузорий, да и сам огурец разве не жил? Растения ведь тоже организмы! А рыба?

«К чему я эту чепуху говорю?» – подумал еще раз Аркадий Петрович и тотчас же начал быстро рассказывать об успехах, которые делает теперь химия.

– Просто чудеса! – говорил он, с трудом пережевывая хлеб. – Скоро химически будут приготовлять молоко и дойдут, пожалуй, до мяса! Да! Через тысячу лет в каждом доме вместо кухни будет химическая лаборатория, где из ничего не стоящих газов и тому подобное будут приготовлять всё что хочешь!

Анна Михайловна глядела на его беспокойно бегающие рачьи глаза и слушала. Она чувствовала, что старик говорит о химии только для того, чтобы не заговорить о чем-нибудь другом, но, тем не менее, его теория о постном и скоромном заняла ее.

– Ты генералом вышел в отставку? – спросила она, когда он вдруг умолк и начал сморкаться.

– Да, генералом… Ваше превосходительство…

Генерал говорил весь обед, не умолкая, и обнаружил таким образом чрезмерную болтливость – свойство, какого во времена оны, в молодости, Анна Михайловна не знала за ним. От его болтовни у старухи разболелась голова.

После обеда он отправился к себе в комнату на отдых, но, несмотря на утомление, ему не удалось уснуть. Когда перед вечерним чаем вошла к нему старуха, он лежал, скорчившись, под одеялом, таращил глаза на потолок и испускал прерывистые вздохи.

– Что с тобой, Аркадий? – ужаснулась Анна Михайловна, взглянув на его посеревшее и вытянутое лицо.

– Ни… ничего… – проговорил он. – Ревматизм.

– Отчего же ты не скажешь? Может быть, я могу помочь тебе!

– Нельзя помочь…

– Если ревматизм, то иодом помазать… салицилового натра{59} внутрь…

– Чепуха всё это… Восемь лет лечился… Не стучи так ногами! – крикнул вдруг генерал на старуху-горничную, злобно вытаращив на нее глаза. – Стучит, как лошадь!

Анна Михайловна и горничная, давно уже отвыкшие от такого тона, переглянулись и покраснели. Заметив их смущение, генерал поморщился и отвернулся к стене.