Канутти саркастически скривился:
– Послушайте меня, Нат. Вы собираетесь лезть в коммерческий процесс. Уже отлично отлаженный. Подумайте хорошенько: стоит ли кипятиться? Ну, необычная пленка. Так и отлично.
– Господи, – сказал Брайс. – Пленка более чем необычная. Вы химик; вы знаете химию лучше меня. Разве вы не понимаете, какую технологию это подразумевает? Соли бария и газообразный проявитель!.. – Он внезапно вспомнил про зажатую в кулаке пленку и вновь продемонстрировал ее, словно змею или священную реликвию. – Все равно как если бы… как если бы мы были пещерными людьми, ловили блох у себя под мышками и кто-то из нас нашел бы… моток детских пистонов…
Эта мысль поразила Брайса, словно удар под дых. Он на секунду умолк, думая: «Пресвятой Боже… моток пистонов!»
– …и бросил бы в огонь. Подумайте о традиции, о технической традиции, которая подготовила создание полоски бумаги с рядом аккуратных пуговок пороха, чтобы мы могли услышать хлоп, хлоп, хлоп! Или если бы древнему римлянину показали наручные часы, а он знал только солнечные…
Брайс не закончил сравнение, думая о пистонах, как те громко хлопали без всякого запаха пороха.
Канутти холодно улыбнулся.
– Что ж, Нат, вы очень красноречивы. Но я не стал бы заниматься проблемой, которую уже решила крепкая исследовательская команда. – Он попытался шуткой разрядить обстановку. – Вряд ли нас посетили люди из будущего. Тем более с единственной целью продать нам фотопленку.
Брайс встал, сжимая коробку с пленкой, и проговорил тихо:
– Крепкая исследовательская команда?! Насколько я могу судить по тому, что в пленке нет ни единой химической технологии, разработанной за сотню лет развития фотографии, процесс может быть хоть инопланетный. Или где-то в Кентукки прячется гений, который на следующей неделе начнет продавать нам вечные двигатели.
Внезапно Брайсу стало тошно от этого разговора. Он повернулся и пошел к двери.
Канутти сказал ему вслед спокойно, словно мать – выбегающему в истерике ребенку:
– На вашем месте, Нат, я бы не слишком распространялся об инопланетянах. Конечно, я понимаю, о чем вы…
– Разумеется, понимаете, – бросил Брайс, выходя.
Он поехал на монорельсе домой и начал приглядываться – а вернее, прислушиваться, нет ли где рядом мальчишек с пистонными пистолетиками…
Глава 6
Через пять минут после выхода из аэропорта он понял, что допустил серьезную ошибку. Каким бы спешным ни было дело, не стоило летом забираться так далеко на юг. С покупкой здания и организационными делами справился бы Фарнсуорт или кто-нибудь еще. Жара за тридцать, а его тело приспособлено к температурам до десяти градусов и физически не способно потеть. Он едва не потерял сознание на заднем сиденье лимузина, который вез его в центр Луисвилля, вдавливая по-прежнему чувствительное к земной гравитации тело в жесткое сиденье.
Тем не менее за два с лишним года на Земле и десять лет подготовки на Антее он научился превозмогать боль и усилием воли удерживать мутящееся сознание, так что сумел дойти от лимузина до вестибюля гостиницы, по вестибюлю до лифта (к счастью, лифт оказался новым, медленным и плавным), а затем по коридору третьего этажа до номера. Как только коридорный вышел, Ньютон рухнул на кровать. Минуту спустя он доковылял до кондиционера и установил его на самый холодный режим, после чего вновь упал на постель. Кондиционер был хороший, изготовленный на основе набора патентов, сданных фирмой Ньютона в аренду компании-производителю. Довольно скоро в комнате посвежело, однако Ньютон не стал выключать прибор, радуясь, что его вклад в земную науку охлаждения позволил столь необходимым для него уродливым коробкам работать беззвучно.