Ортодоксальные психологи и психотерапевты были нейтральны. Они избегали оказывать влияние на клиента или лично участвовать в процессе излечения. Стремясь быть «экраном», на который клиент мог проецировать свой инсайт, они считали личную вовлеченность терапевта признаком психопатологии. С непроницаемым видом они сидели вне поля зрения клиента и вещали монотонным голосом, тем самым оберегая его от своего влияния. Когда Гарри Стэк Салливан выдвинул предположение, что в терапии участвуют два человека, и каждый реагирует на слова собеседника, он был с позором изгнан «из конюшни». Иными словами, психолог и психотерапевт не могут быть вне процесса взаимодействия с клиентом. В работе с ним психолог должен уметь формировать рабочую ситуацию, которая предполагает «совместное присутствие клиента и консультанта и их готовность двигаться в одном направлении» [Маслоу, 2012, с. 36]. Это похоже на совместный танец, в котором необходимо чувствовать партнера, его состояние, настроение, возможности. Джеймс Бьюдженталь определил присутствие как «состояние, в котором клиент способен концентрироваться на своем опыте, осознавать то, что происходит, выражать беспокойство». Очень важно научиться говорить о своих чувствах в связи с конкретным клиентом и конкретной ситуацией, предъявляемой им. Содержание проблемы, ее переживание клиентом и отношение к ней и клиенту со стороны психолога не могут существовать отдельно друг от друга [Bugental, 1978].