Перед лекциями в школе Людмилу часто можно встретить в коридоре со стаканчиком чая в компании журналистов, дизайнеров, партнеров и друзей, которые наконец-то смогли отловить ее между посещениями бесчисленных фабрик и поездками на всемирные выставки трикотажа.

Вдобавок к поразительной общительности Людмила отличается тем, что от нее практически невозможно уйти с пустыми руками. При приеме на работу в Fashion Factory каждому она выдавала вязаную шапку Norsoyan.

Когда я в первый раз пришла к Людмиле для обсуждения книги, у нее в гостях была ее давняя знакомая, которая занимается закупками тканей в Гонконге. Норсоян встретила меня в китайском традиционном мужском костюме, который ей подарила гостья. Девушка уже направлялась к выходу, держа в руках огромный, доверху набитый пакет. На прощание она сказала Людмиле с укором: «Ну вот, увожу от вас больше, чем привезла!» Мне в тот вечер завернули с собой конфеты из Амстердама. В следующий раз Людмила угощала меня яствами из разных стран: медом из Грузии, коньяком из Туркменистана и сладким хворостом из Башкирии – всё подарки гостей.

Можно ли сказать, что все это – результат одной только работы над собой? Какой же путь она проделала от сторонящейся людей напряженной девочки до излучающего свет человека? Искать нужно в полном контрастов Бугуруслане. Людмила любит вспоминать, как жила у одной из ссыльных старух и спала на печке. Где-то там искрилась зима, завывала вьюга, и ей вторили волки. А Кусо лежала на печке, кутаясь в тепло и уют. Парадоксально, но сильнее всего мы ощущаем безопасность, когда где-то недалеко рыщет угроза, которая – ты знаешь – не пройдет через толстые стены твоего дома.

Суровые зимы выгоняли животных из леса ближе к городу, куда они сбегались в поисках еды. Чтобы помочь зверью, но не подпустить близко к домам, город обставляли стогами сена и глыбами каменной соли. На угощение шли лоси и степные звери, а за ними уже приходили волки, поэтому по вечерам в окрестностях Бугуруслана лучше было не ходить.

Морозы в городе стояли такие, что часто звери просто замерзали на улице, не найдя теплого укрытия. Тогда неравнодушные детишки, Кусо и ее друг Леша, доставали из сугробов не успевших долететь до теплого укрытия птиц и несли их отогреваться в сени. Многих удавалось спасти, хотя Норсоян до сих пор помнит совенка, так и не оттаявшего после мороза.

Суровость края и того времени сказывалась на жителях. В те времена город делился на районы, которые между собой не дружили. По выходным местные жители выходили на кулачные бои, которые называли «махаловкой». «Это было ужасно, – вспоминает Норсоян. – Каждые выходные были убийства». Поначалу в боях участвовали только юноши, но впоследствии к ним присоединились и девушки – они вбивали в туфли гвозди, затачивали каблуки. В конце концов ситуация зашла так далеко, что в Бугуруслан прислали московское подразделение милиции. Местные же представители органов правопорядка приходились родственниками участникам боев и справиться с ситуацией не могли. Регулярные схватки прекратились только после вмешательства столичных милиционеров.

Среди боевой молодежи были и друзья Кусо. Одного из ее одноклассников посадили в седьмом классе за убийство – они с другом напали на московского командировочного, чтобы снять с него джинсы. «Это была эпоха, когда убивали за норковую шапку, за золотые сережки, фирменные джинсы. Тогда был рынок дефицита. Все были одинаково бедными, не подозревавшими даже, что это такое – быть богатыми. Поэтому в то время ценились не люди, а вещи». В то время далеко не все регионы жили в сытости и достатке – многие города кормили Москву, в том числе и Бугуруслан, который отправлял в столицу продукты с мясокомбината и молочного завода. Их в городе купить было нельзя. «Я помню, как офонарела в первый год жизни в Москве, увидев свежие огурцы осенью. Я не знала, что такое бывает. Потому что овощи появлялись на огороде и сразу заканчивались. Их засаливали, чтобы было что зимой поесть». Именно в те времена и появились так называемые «колбасные электрички», на которых по выходным жители дальних городов ездили в Москву за продуктами. В таких поездах все время пахло едой.