– Жестокость – это нечто связанное с первобытными инстинктами. А убийство такого рода, носящее неоднозначный характер, заставляет нас всех чувствовать себя потенциальными жертвами. Этот малый – чудовище, надевшее бархатные перчатки.

– Эта фраза пришла вам на ум только что? «Чудовище, надевшее бархатные перчатки». И подумать только, вас смутило то, что я лежала рядом с трупом.

В этот момент к женщинам подошел Барда:

– Извините, что прерываю вашу беседу, но у меня плохая новость. Пропала двенадцатилетняя девочка, и похоже, что ее похитили. Отдел особо важных расследований бросает все свои силы на расследование этого дела. Вы получили ответы на ваши вопросы? – обратился он к Конни.

– Да, получила. Элспит Данвуди жива. Более того, она нужна своему похитителю для того, чтобы удовлетворять какую-то его потребность. Похищая ее, он очень старался не причинить ей физического вреда. Он уже потерял свою предыдущую цель. Вряд ли он будет рисковать жизнью Элспит, поскольку не хочет потерять также и ее. Доктор Лэмберт, спасибо и примите мои извинения за… мое странное поведение.

– Ничего, хотя в следующий раз я бы предпочла, чтобы вы меня предупредили. И да, последний вопрос. Сколько времени прошло между травмой, полученной вами во время игры в лакросс, и тем моментом, когда ваше зрительное восприятие сделалось черно-белым? Я интересуюсь травмами и их возможными последствиями. Это помогает мне расширить профессиональный кругозор.

Конни внимательно посмотрела на миниатюрную женщину-патологоанатома, уже старую и значительно уступающую ей в росте, но обладающую напористостью ракеты, летящей в цель. Может, соврать? Нет, Айлша сразу же раскусит ее ложь.

– Чуть более года, – ответила она. – Нам надо идти. Барда – специалист по похищениям людей, а полиция Шотландии сейчас в таком положении, что ей пригодится любая помощь.

– Конечно, – согласилась Айлша. – Звоните мне в любое время дня и ночи.

Конни и Барда покинули главного судмедэксперта.

– О чем вы толковали? – поинтересовался инспектор.

– Да ни о чем. Айлша напоминает мне мою бабушку. Ту из них, которая обычно вела себя очень мило. Нам надо вернуться в участок.

– Значит, у вас была и такая бабушка, которая вела себя не так уж и мило? – спросил Барда, когда они дошли до парковки.

– Думаю, лучше сказать, что у нее были неверные представления о жизни. Она слишком благоговела перед званиями и была излишне уверена в правильности своей точки зрения, чтобы по-настоящему видеть то, что происходило вокруг. Вы знаете, как это бывает?

– Думаю, да, – отозвался Барда, открывая перед своей спутницей дверь машины.

Конни мягко улыбнулась его старомодной учтивости.

– Расскажите мне об этой пропавшей девочке, – попросила она.

– Свидетельница сочла, что ее силой затащили в машину, и подняла тревогу.

– О господи, Барда, сколько же человек в год похищают в вашей стране? Мне начинает казаться, что я попала в Нью-Йорк двадцатых годов.

– Около пяти тысяч. Когда речь идет о ребенке, похитителем чаще всего является член семьи или кто-то из друзей. Похищения детей посторонними чрезвычайно редки.

– А эта свидетельница запомнила номер машины?

– Нет. К сожалению, это еще одна несовершеннолетняя, к тому же ненаблюдательная и с хаотичной памятью.

– А где это произошло? – спросила Конни.

– На школьной парковке. Там сейчас много наших. Нас попросили подождать в участке на тот случай, если окажется, что это и впрямь было похищение, поскольку это мой профиль.

– Все равно поезжайте к школе, – предложила Конни. – Какой смысл болтаться в полицейском участке, ожидая, когда вам позвонят и начнут задавать вопросы?