А самому в сторонке постоять? Двое дерутся – третий не мешай, старое дворовое правило? Этаким полководцем на горушке…

– Спасибо, Валерка, научил уму-разуму. Как вариант – застолбим. На будущее. А пока поглядим за развитием событий.

– Сам пойдешь?

– Угадал.

– А отлупят?..

– Ну уж обязательно отлупят…

– А что? Запросто. Может, все-таки я с тобой?

– Спасибо, Валер, перебьюсь сегодня.

– Ну, перебейся… – Засмеялся: иносказательное буквально прозвучало. – Позвони вечерком.

…Как в воду с обрыва: схватил трубку, набрал Настин номер. И все дурацкие опасения показались мелкими и придуманными, когда услыхал чуть капризное:

– Наконец-то! Я уж и ждать устала…

– Настенька, я хочу тебя видеть! – Сам не заметил, что на «ты» ее назвал. – В «Россию» сходим, в кафе посидим…

– Я буду у Пушкина через час.

Задуманная программа начата по плану. Чем-то закончится?..

Пока смотрели фильм, а потом сидели в «Московском», Игорь все время пытался сравнивать Настю с Лидой. Не потому, что Лида ему понравилась – ничего подобного, такого даже в мыслях не объявилось, – просто он проверял то секундное впечатление, которое возникло у него, когда Лида впервые вошла в комнату. Тогда он подумал, что она удивительно похожа на Настю. Потом разуверился в этом. Сейчас, сидя за столиком кафе, в упор уставился на Настю, как голопузый вестник Пеликана – на него самого, на Игоря.

Настя даже спросила, на миг оторвавшись от мороженого:

– Что ты во мне углядел?

Чуть было не ляпнул машинально: ничего не углядел. Но сообразил вовремя, что буквальный смысл прозвучит обидно. Ругнул себя за невнимательность, сказал грубовато:

– Будто сама не знаешь…

– Честно – не знаю.

Язык стал тяжелым, неповоротливым. От мороженого, что ли? Своего рода анестезия…

– Красивая ты очень…

– Вот и соврал! – почему-то обрадовалась Настя. – Я себя знаю и не обольщаюсь на свой счет.

А может, она хотела, чтобы ее разубеждали?

– Нет, красивая, очень красивая! – упрямо настаивал Игорь. – Не верь зеркалу.

Двусмысленное вышло предложение. Значит, лучше зеркалу не верить, но можно и поверить: что-то такое оно отражает. Настя, к счастью, двусмысленности не заметила или не захотела заметить.

– Конечно, тебе верить приятнее…

И все же есть у нее что-то общее с Лидой. Даже не «что-то» – многое. Глаза, их выражение, особенно когда она улыбается, и сама улыбка, и ямочки на щеках. И волосы – обе блондинки… Но разве оно удивительно – это сходство? Ведь он увидел Лиду такой, какой хотел. А хотел увидеть похожей на Настю, об иной девушке не помышлял. И то, что Лида потом оказалась другой, так это естественно. Настя – здесь, Лида – там. Лида – человек из чужой памяти, хотя и пропущенной через мироощущение Игоря, через его фантазию.

Да и вообще: разве было бы что-нибудь там в пресловутой чужой памяти, если бы не Игорева фантазия?..

Странное дело, ему впервые за все время путешествий в прошлое хотелось рассказать о нем. Ну, просто распирало. Одно останавливало: не поверит Настя. Да и кто поверит в фантасмагорию, в чудо, в антинаучную фантастику? И то ли не мог он больше держать в себе все это, то ли Настя слишком располагала к откровенности, тем более – к давно желаемой, но решил попробовать, почву прощупать. Не впрямую, конечно, не в лоб, не всю правду чохом. Потихонечку, полегонечку. Иносказательно. Просто – о прошлом. Издалека.

– Ты куда после школы?

– На филфак, наверно. А ты?

– Соседями будем. На исторический.

– Давно решил?

– Пожалуй, давно. С детства книги по русской истории любил. Раньше Смутным временем интересовался, помнишь, было такое после смерти Ивана Грозного, а теперь в недальнее прошлое путешествую.