Автомобиль тем временем тихо проехал по песчаной дороге, которая соединялась с золотой тропой, ведущей к парадной лестнице. Тропа приветственно расширилась. Автомобиль остановился. Задняя дверь отворилась, и Эльвин вылезла наружу.

Было тепло и безветренно. Мелкий золотой песок под ногами хрустел и прилипал к туфлям, придавая им поистине сказочный вид. Подойдя к лестнице и ступив на первую ступень, Эльвин затопала ногами, что бы его стряхнуть, но ничего не получилось – не упала ни одна песчинка. Не став долго возиться и задерживаться, и надеясь, что никто не заметит её золотые туфли, Эльвин поднялась. Парадная лестница была не слишком высокой – всего двадцать три ступени, как случайно заметила Эльвин. Это, конечно, было совсем не важно, но она ничего не могла с собой поделать – старая привычка считать ступени была настолько сильна, что Эльвин сама поражалась тому, что знает протяжённость любой лестницы, на которую когда-либо ступала её нога. Это получалось не специально, а как-то само собой. Даже когда мысли были заняты совсем другим, её мозг делал подсчёты машинально. Всё началось давно, с одной глупой детской игры и осталось, кажется, на всю жизнь. Она уже и не пыталась бороться с этой привычкой. В конце концов, не такая уж она бесполезная, ведь ты можешь хоть как-то занять себя, если путь очень долгий и тебе не с кем поговорить, как обычно и случалось.

Добравшись до большой парадной двери, Эльвин выпрямилась, протянула руку и нажала на маленький тёмно-синий звонок.

Когда Эльвин позвонила в дверь, дом не откликнулся ни единым звуком, как будто звонок не работал. Прошло пару минут, но дверь никто не отворил – она распахнулась сама. Это было её обычной обязанностью – гостеприимно открываться для тех, кто приходил. За все века её существования, дверь с удовольствием выполняла свою работу и приветливо пропускала гостей. За это все приходящие сюда люди, или другие живые существа, были очень благодарны ей. Поэтому Эльвин, которая конечно знала хорошие манеры, с почтением поклонилась старой двери и прошла в прохладный, светлый холл.

Здесь было очень пусто и очень странно. Вместо ламп горели камни, выступавшие из стен; вместо потолка – высоко над головой плавало что-то неопределённое, похожее на серый сгусток тумана. Пол устилала кафельная плитка, выложенная в шахматном порядке белыми и чёрными квадратами. Дверь за спиной Эльвин закрылась, и сплошная стена впереди открыла пять проходов, которые, как это ни странно, выходили в один узкий коридор. Над первым проходом было написано «Для хозяина», над вторым висела золотая буква «И», над третьим «Для гостей», над четвёртым «Для слуг», а над пятым «Для тех, кому я слуга». Не задумываясь, но чувствуя величие, которое исходило даже от стен, Эльвин прошла во второй проход, загадочно глянув на букву «И».

Маленький коридорчик привёл её в зал. Судя по эху, которое отдавалось при каждом шаге Эльвин, он был огромен, но увидеть этого было нельзя, так как здесь было непроглядно темно. Нужно было идти на свет, пробивающийся впереди из узких щёлок между высокими дверями, за которыми и находилась комната, в которую Эльвин необходимо было попасть.

Неведение убивало. Всё вокруг как будто утонуло в густой чёрной краске. Темнота, которой больше всего не свете боялась Эльвин, давила и отнимала воздух. Но испытание длилось недолго. Наконец, Эльвин добралась до светлой полосы, и перед ней сами собой распахнулись двери. Свет ударил в глаза и, чуть прищурившись, она вошла в большой зал. Здесь было свежо и уютно, не смотря на то, что мебели не было. Пол был так же красиво выложен белой и чёрной плиткой, как и в холле. Друг напротив друга располагались два окна, в каждом из которых было видно разное время года.