Я воспользовался моментом, пока мне не поступило срочных задач по работе, и поставил третью флэшку. Первое время я не мог ничего понять, но когда визуальные импульсы наконец достучались до сознания, у меня возникло ощущение, что в грудь мне вогнали ледяные иголки, а тело приварили к стулу. Острота этого чувства быстро притупилась, но после я подвергся вязко-тягучему состоянию, в котором все окружающее вдруг становится неприветливым и угрожающим.
3
Как я уже упоминал, я пишу рассказ о человеке в красном плаще с тающим лицом. И в этом есть очень важная деталь – в какой-то степени этот человек действительно существует или существовал в моем прошлом.
Впервые я его встретил в раннем детстве, думаю, что мне было лет шесть. Я был с родителями в зоопарке и прямо-таки встречей это не назовешь, я просто увидел его. Он стоял метрах в тридцати от меня возле деревьев за маленьким озером с фламинго и утками. Мы же стояли на мостике с белым узорным заграждением по бокам, переброшенном через искусственный водоем. Самое интересное, что я не помню дальнейшего. Помню, что испугался, но подал ли я виду, сказал ли об этом маме? Ширма детского забвения была соткана из непроглядной черноты, обволакивающей этот эпизод со всех сторон.
Теперь, спустя столько лет я, как и многие взрослые, стал на путь рационального мышления, и разумеется, не раз сомневался – видел ли я его тогда на самом деле. Может, это просто выдумка, которая обрела силу в детском сознании? Ведь дети, особенно творческие, часто воображают что-нибудь эдакое, подспудно желая прервать привычный ход вещей. Но тогда, я предполагаю, образ человека с тающим лицом должен был потускнеть с годами, а я до сих пор отчетливо помню его в ярко красном плаще, стоящего под деревьями. Хотя, безусловно, ясность того воспоминания подкрепили наши последующие встречи и мое увлечение им.
Я помню, что видел его еще дважды. Один раз, когда я сбегал по лестнице – перепрыгивая через одну-две ступеньки – с пятого этажа, где жил с родителями. Уже подбегая к двери подъезда, я неожиданно для себя обернулся. Меня словно кто-то окликнул, только слов я не слышал, это был немой зов. За пристройкой консьержки на лестнице, ведущей в подвал, стояла фигура в красном плаще.
Этот эпизод более померк в моей памяти, нежели предыдущий, и вспоминается размытым, несмотря на то, что он произошел позже. Соответственно, касательно него я еще меньше уверен – было ли это в реальности.
Третья встреча предстает смутным пятном. Я окончательно забыл – когда и как это произошло, помню лишь, что видел его еще раз, потом, но само событие затерялось на задворках мозга, как выгоревший блеклый плакат, видимый лишь контурами, но не раскрывающий своего содержания и навязчиво маячащий где-то вдали. Хотя это даже не плакат, а темный прямоугольник, одна из пропастей на полотне памяти, сохранившая однако свои очертания. Большинство пропастей вообще бесформенные.
Затем, когда мне было лет 12, произошло важное событие, окончательно закрепившее позиции человека с тающим лицом в моей жизни.
В тот период я увлекся фильмами ужасов и почти сразу открыл для себя удивительный мир уродливых масок, костюмов и другой атрибутики этой темы, который сосредоточился в нескольких торговых точках на рынке «Петровка». Порой мне приходилось ездить на этот рынок с мамой, чтобы закупить тетрадок, каких-то учебников и разной канцелярской дребедени. Иногда я покупал там книги и кассеты с фильмами на скопленные деньги или по просьбе у мамы. И неизменно, проходя возле витрин с костюмами, я замирал и с восторгом рассматривал всю эту роскошь. Однако мама не поддавалась на уговоры и отказывалась купить мне страшную маску, считая мое увлечение нездоровым и расточительным.