– Двенадцать тысяч, – заискивающе предложил продавец.
– Десять, – я выпрямилась и стряхнула с пальто несуществующую пылинку. – И с вас документы.
– По рукам!
Глава 2
Через четверть часа я подписывала договор на право владения инго: пол – мужской, имя – на усмотрение нового владельца, возраст – совершеннолетний, состояние здоровья – удовлетворительное, место рождения – Раскен. Пожилой флегматичный нотариус, всякое повидавший за время работы при рынке, невозмутимо заверил документ. Деньги с моей карты перешли на счёт бывшего хозяина, я же получила знак, заменяющий инго удостоверение личности, – крошечную, в полдюйма, золотистую пластинку.
– У нас неплохой ветеринар, – намекнул нотариус после того, как я забрала коробочку со знаком, и не дождавшись ответа, продолжил: – Вживит за секунды под местным обезболивающим.
– Спасибо, я намерена воспользоваться услугами своего доктора, – сухо отказалась я.
Когда мы вернулись в собачьи ряды, инго валялся в той же безжизненной позе. Над телом, никого не подпуская, замерли шены. Строгий окрик продавца отогнал псов, но стало ясно, что инго в глубоком обмороке.
– Льена Дигиш, я его донесу, только завернуть бы во что-нибудь тёплое, – предложил Джи. – Замёрзнет ведь.
– Сейчас, сейчас, – продавец засуетился и извлёк откуда-то чистую собачью подстилку. – Возьмите, льен.
Джи помог мне поплотнее закутать инго, затем с лёгкостью поднял его и направился к выходу. В машине я села сзади, чтобы придерживать свою покупку: даже через толстую стёганую ткань чувствовалось, насколько выпирают кости. Устроившись, я позвонила доктору Тодéшу, кратко обрисовала ему ситуацию и договорилась о визите на дом.
– До чего же ты добрая, Юли! – всхлипнула Патриша. – Как это благородно с твоей стороны – выкупить полуживого инго у жестокого хозяина! Этого ужасного продавца нужно наказать! Обязательно пожалуйся в Департамент!
– Сейчас меня волнует только здоровье бедолаги-раскенца, всё остальное подождёт.
Джи шумно вздохнул.
– Льена Дигиш, вы должны знать, – заговорил он, не отрывая взгляда от дороги. – Продавец соврал, никакой ваш инго не раскенец. Он островитянин, я встречал их на архипелаге. Майу́, Койу́ или даже Сайо. Не удивительно, что он пытался бежать.
– Этого не может быть, – фальшиво удивилась я. – Идёт война, островитянин не попал бы на материк.
– Его могли выловить в воде без документов и воспользоваться беспомощным состоянием. В любом случае Департамент сочтёт его лазутчиком и усыпит, – голос Джи дрогнул. – Они не будут разбираться: враг есть враг.
– Если он сбежит, его поймают и казнят, – тихо сказала Патриша.
– Значит, нельзя позволить ему сбежать, – отрезала я. – Джи, не знаешь фирму, которая установит прочную решётку на окно и засов на дверь?
– Ой, я знаю, – просветлела Патриша. – Папе поставили решётки после того, как в их районе участились кражи.
– Позвони им, пожалуйста, пусть пришлют мастеров.
Во внутренний двор машина не смогла въехать из-за сугробов, и я в который раз порадовалась, что не отправилась на рынок одна. Джи донёс инго до дома и бережно опустил на кровать в спальне Зеи. Собачью подстилку осторожно развернули, инго даже не пошевелился. О том, что он жив, свидетельствовало лишь слабое дыхание. По контрасту со светлой тканью одежда выглядела особенно грязной, но я не рискнула её снимать, ограничилась обшарпанными ботинками. Потревожу, инго очнётся и набросится на меня – и что я буду делать?
– Хочешь, мы останемся с тобой? – предложила Патриша.
Я покачала головой:
– Мне совестно вас задерживать. Вы и так меня здорово выручили, большое спасибо!