Во-вторых, Мид давал парадоксальную трактовку и универсальности позиции, которая определялась как разумная.

Мид признает универсальность суждений разума, но при этом утверждает, что эта универсальность должна изменять свой смысл при переходе индивида из одной профессиональной или социальной группы в другую. Универсальность и есть способность изменять символические формы, в которых осуществляется дискурс членов данной группы. Универсальность постулируется вне контекста ее совпадения с истиной. В этом смысле разум – это способность индивида вобрать в себя, в свою природу организованные реакции и вызывать их посредством символов. Например, что такое разум в математическом сообществе? Это – возможность и способность использовать символы, которыми пользуется это сообщество, комбинировать их в согласии с правилами математического сообщества, которому они принадлежат. При этом, оказывается, вовсе не обязательно знать то, что эти символы означают34.

Так с точки зрения гносеологической открываются безграничные возможности для коммуникаций, в том числе и для преодоления исторической противоположности менталитета Востока и Запада.

Если для того, чтобы быть универсальным, цивилизационный дискурс должен постоянно пересматриваться, то отсюда следует вывод, что его представления в своем содержании не совпадают с однозначностью истины. Но как следует трактовать разум, если он не имеет отношения к универсальности истины? На самом деле, разве математическая истина 2 × 2 = 4 зависит от специфики символов языка европейцев или арабов? Разве она не тождественна для всего и не является в этом смысле выражением своей разумности? Если не принимать это исходное представление, то тогда нельзя найти общий язык и с математическим сообществом, а с другой стороны, безумства молодежи на концертах рок-групп или свалки футбольных болельщиков во время встречи известных команд могут считаться в силу своей специфической «универсальности» разумными.

Может ли быть признана равнозначной «универсальность» дискурса всех социальных групп, составляющих структуру данного общества? Как, например, следует относиться к дискурсу групп, входящих в мафию, объединяющихся вокруг воров в законе и т.д.? Это – практические вопросы, которые невозможно поставить и решить, игнорируя проблему критерия теоретической и нравственной истины. Рассудочная логика исходит из постулата однозначности истины. Соответственно, и объективная истина должна носить однозначный характер. Это – требование логики. Методология получения объективной истины нацелена на однозначность достигаемого результата. Другим качеством истины полагается независимость от воли субъекта.

Но как возможно совпадение воли и объективности истины?

Феноменология нашла специфическое решение этой проб-лемы. Она исходит из реальности сферы сознания как субъект-объектной действительности. Эту действительность образует интенциональность. Интенциональность – атрибут субъекта, но она заключает в себе и объективность как предмет, на который она направлена. Тем самым интенциональность в себе преодолевает «расщепленность» субъекта и объекта, а значит, и двойственности смысла. Здесь субъективность «сливается» с объективностью, а объективность оказывается включенной в субъективность. Это и есть исходная точка истины знания применительно к бытию субъекта.

Однако такое воплощение истины все же не позволяет субъекту выйти за собственные пределы: объект остается «внутри» сознания.

Выход субъекта за собственные пределы возможен в том случае, если теория отталкивается от