Такое представление может казаться односторонним. На самом деле, можно говорить о двух типах жизни-в-мире. Жизнь, складывающаяся исторически, может считаться подлинной, поскольку она формируется под воздействием реальных, невыдуманных обстоятельств. Здесь действует причинно-следственная связь, так что человек реагирует на нее в точном соответствии со стимулом. Но жизнь может формироваться и под воздействием определенной цивилизационной идеи, которая упорядочивает поведение таким образом, что в итоге возникает соответствующий идее прекрасного результат. В этом случае приоритетное значение придается социальной рефлексии, самоанализу, способности осознать прекрасное и сделать правильный выбор. Как с этой точки зрения следует оценивать категорию «эпохэ»? «Заключение в скобки» реального мира можно рассматривать как методическое правило, позволяющее встать «выше» текущих исторических детерминант, обусловливающих стихийное течение событий, выработать внутренние ориентиры, способные придать совершенную форму человеческому мироустройству. В этом мироустройстве мир предстает как целое, как гармоничное и взаимосвязанное единство частей, где каждая часть выполняет свою функцию, поскольку соответствует содержанию и форме целого. В этой системе объективность совпадает с соответствием функционирования части функционированию целого. Феноменологический лозунг близости к самим вещам может трактоваться как близость к вещам, наиболее адекватно исполняющим свои функции в контексте совершенного целого. Именно в таком подходе фактичность и трансцендентальность сливаются органически: факт обретает свою подлинность, поскольку он совпадает с заданной ему формой. И здесь проявляется принципиальная разница между фактичностью, как она толкуется в естественно-научном знании, и фактичностью в феноменологии. Фактичность в естествознании совпадает с фактом как он есть здесь и сейчас. Фактичность в феноменологии – это объективность предмета как он задан в сознании целого. В этой своей форме феноменологическая фактичность и оказывается в ее гуманитарной ипостаси, а вместе с тем в мире когнитологии. В центре внимания когнитологической интерпретации позиции Гусерля оказывается проблема «феноменологической редукции». Хинтикка полагает, что именно на ее основе и возникает содержание непосредственного опыта, его различных базисных составляющих: неартикулированных данных – это данные цвета, звука, осязания, т.е. «содержаний ощущения», лишенных интенциональности; и мыслительных процессов, которые несут в себе специфическую интенциональность. Содержание ощущений – это хилетическое, т.е. «бесформенное вещество», которое нуждается в придании ему формы или «ноэтических моментов» со стороны конструирую-щего опыт субъекта.

Хинтикка формулирует эту мысль как мысль Гуссерля, отмечая, что эмпирический опыт не приходит к нам уже артикулированным категориально. Он структурируется посредством ноэтичес-кой активности. Мы налагаем формы на сырой материал опыта, что необходимо сделать для того, чтобы превратить опыт в опыт объектов с их качествами и отношениями. В редукционистском стремлении достигнуть ноэтических и хилетических (неартикулированных) слоев важную роль играют понятия «заключение в скобки» или «эпохэ», как метод получения непосредственного опыта. Таким образом, по мысли Хинтикки, из непосредственного опыта Гуссерлем исключаются повседневные материальные объекты. Гуссерль через непосредственный опыт открывает «концептуальную структуру» мира. Соответственно обычные объекты, такие как деревья, животные, люди, инструменты, должны восприниматься не в соответствии с их лежащими на эмпирической поверхности качествами, как исчерпывающими их действительную природу, а как неартикулированные, так называемые хилетические данные, смысловая природа которых еще должна быть сформирована. Если феноменологическая редукция выводит нас за пределы обычных объектов к непосредственному опыту, то затем этот непосредственный опыт артикулируется и для этого вводится понятие «