тех рамок, которые определяют идентичность объекта, его принадлежность к классу аналогичных объектов. Во втором случае понятие «сверх» означает как бы преодоление самого этого качества через превосхождение его в устремленности к иному, более высокому одновекторному качеству, уровню или состоянию; в этом случае качество выходит за рамки, за пределы идентифицирующего его определения, занимая место «над»; например, сверхурочная работа (за пределами отведенного времени), сверхрешение, т.е. нахождение решения, выходящего за рамки возможно предполагаемых вариантов. Так, можно подниматься над собой; над какими-то людьми; над обстоятельствами; над внешней природой; над своей собственной природой. Иными словами, существует некое методологическое различение между процессами изменения и преобразования; так, при изменении – в любой его степени – объект остается тождественным сам себе, т.е. хотя и измененным, но тем же самым, тогда как при преобразовании объект становится другим, иным в целом, способным к отрицанию своего прежнего не только состояния, но и даже самого бытия.

Поэтому проблема во многих отношениях оказывается достаточно сложной, ибо предполагает необходимое приобретение человеком и многих качеств, которые в определенной степени изменяют его прежний статус, но одновременно важно, чтобы чаемый многими поколениями мыслителей-мечтателей, романтиков и максималистов высший человек, сверхчеловек3не оказался при этом неким вышедшим за пределы всего человеческого созданием (а может быть, даже уже и своего рода монстром, узурпатором, терминатором и т.п., ведь не случайно такие создания все чаще фигурируют и в современных произведениях искусства и тем более в судебной хронике). Иными словами, изменившись, сверхчеловек должен оставаться человеком в своем максимально возможном, усовершенствованном и как бы облагороженном человеческом качестве. Более того, человек и тем самым человечество, по мнению А.Г. Маслоу, необходимо должны становиться лучше, иначе они окажутся стерты с лица земли или будут жить под постоянной угрозой исчезновения (Маслоу, 1997, с. 32).

В связи со всем этим, в частности, представляется актуальным и установочно важным разговор об аутентичной природе человека и о конститутивных ее составляющих, о возможности определить меру присутствия того или иного качества в его норме и в случаях ее превосхождения, о нравственно-этической оценке характера и цели подобного превосхождения. При этом становится все более актуальным способ самого понимания характера необходимого «превосхождения»: сверхчеловек возникает, когда человек возвышается до него, преодолевая в себе все человеческие недостатки и ограничения; или же когда он начинает презирать в себе все человеческое вообще как слабость и ограниченность, пытаясь освободиться от всех привязок к человеческому как природному (т.е. тем самым как бы косно-пассивному и заземленному), когда естественному предпочитает искусственное (считая, как герой известного романа Е. Замятина «Мы», идеалом «машиноравность», т.е. объективность, предсказуемость, надежность, отсутствие чувств и фантазий). Или же все-таки – когда, отвергая искусственное, он культивирует и «гиперболизирует» положительное естественное, видя в его усилении и развитии единственный адекватный источник реализации возможного человеческого потенциала. До каких пределов человек может «дополняться» искусственным, чтобы остаться творчески живым и саморазвивающимся?

Представляется, что все такие варианты – с их достоинствами и недостатками – следовало бы осмыслить для продолжения разговора о возможном развитии (вопроса о наличии или даже, может быть, необходимости границ для него) потенциала человека, о характере и способе этого развития, о расширении человеческих возможностей в мире – о