На этом представлении основывалась революция в лингвистике, которую осуществил швейцарский филолог Ф. де Соссюр. Новая концепция языка была изложена в его книге «Курс общей лингвистики» (1916), где были представлены основные подходы к толкованию категорий и бинарных оппозиций (дихотомий) структурной лингвистики. Тем самым Ф. де Соссюр оказал влияние на «лингвистический поворот» в философии36. Лингвистический поворот в философии означал, что необходимо по-новому оценивать мировоззренческую функцию языка. Язык как исходная субстанция Универсума – это поле философии. Соответственно, философия, если она претендует на истину понимания своей ситуации, уже не может быть метафизикой. Находясь вся в языке, она должна осуществить глубинную «перестройку» и стать метаязыком. Этой логике следовала аналитическая философия. Она проделала тот путь, который в свое время проделал радикальный эмпиризм.

Но можно, естественно, и ограничить сферу «третьей реальности», не считать ее своеобразным исчерпанием знания и понимания Универсума. Можно допустить две компетенции: компетенцию естественно-научного знания и компетенцию знания философского. Естественно-научное знание определяет связь с реальной действительностью, тогда как философия обращена к той реальности, которая образуется языком.

Такой подход во многом определил позиции Л. Витгенштейна, высказанные им в «Логико-философском трактате» (1921). Освобождение языка от метафизического смысла порождает тенденции абстрагирования от исторической и цивилизационной специфики. И этот процесс исторически обретает различные чувственные и спекулятивные формы «экструзии» родного языка.

«Экструзия» может обретать форму добровольного погружения во внеязыковые образы жизни, совпадающие с трансом. Но это могут быть «выпадения», обусловленные реальными процессами языковых взаимовлияний и взаимодействий. Их роль в жизни цивилизации становится все более определяющей характер культурной эволюции. Так исторически возникали формы «экструзии», превращавшие живые языки в языки «мертвые». Они могли использоваться в замкнутых формах жизни ограниченных религиозных и научных сообществ. Таковы, например, греческий язык и латынь. Но могут создаваться и искусственные языки, претендующие либо на универсальность, либо на использование в достаточно узких сферах межличностной коммуникации. К таким языкам можно отнести эсперанто и арго. Здесь «экструзия» происходит как сознательное исключение себя из сферы реальной культуры путем филологических или социальных «реконструкций».

В этом контексте возникает вопрос о качестве языка. Очевидно, что существуют относительно примитивные языки, подчас даже не имеющие своей письменности. Это значит, что возможно совершенствование языка; взаимодействие с более развитым языком может сделать родной язык более удобным, более развитым, способным решить сложные социальные, научные и культурные задачи.

Но язык может становиться механизмом примитивизации. Так, например, массовое использование матерного языка неизбежно накладывает свою печать на характер межличностных отношений, внося в них в качестве «реальной истины» крайнюю вульгаризацию смысла.

Рассматривая проблему языковых взаимодействий в этом контексте, можно прийти к заключению, что процесс «экструзии» исторически сложившихся примитивных языков универсальным языком – это прогрессивный и глубоко позитивный процесс. К такому заключению, в частности, приходит создатель эволюционно-циклической концепции развития искусства Ф.И. Шмит. «Пирамида языка, как пирамида любого искусства, – писал он, – неудержимо растет и дорастает до своей вершины: до единого всемирного, всем понятного, общечеловеческого языка, бесконечно богатого средствами выражений и потому способного выразить всякий, даже самый персональный, оттенок выражения»