У него всегда были очень непродолжительные отношения, которые длились, пока он находился в одном месте. Конечно, вот уже несколько месяцев он работает в этой семье, они хорошо платили, ему нравилось место, так что, возможно, он останется тут дольше обычного. Может, он познакомится с девушкой и проведёт здесь остаток своей жизни.

Танкреди потянул его за куртку:

– Грегорио, можно я на неё сяду?

– Не боишься?

– С чего бы? Это моя лошадь, мне её папа подарил.

«Ага, вот, значит, как размышляет этот ребёнок».

– Но это не вещь. Это животное, а животные отличаются от людей. У них нет разума. Животное нельзя купить; если вы с ним поладите, значит, всё будет в порядке, а иначе оно никогда не станет твоим.

– Даже если я за него сам заплачу?..

Грегорио улыбнулся:

– Даже в этом случае.

– А как же нам тогда подружиться?

– При помощи любви. Смотри. – Он взял мальчика под руки, поднёс к жеребцу и медленно положил его руку на гриву. – Вот, погладь его, вот так.

Но как только Танкреди начал его гладить, жеребец заржал, внезапно подняв морду, так что мальчик, испугавшись, тут же отдёрнул руку.

Грегорио Савини засмеялся:

– Ты же сказал, что не боишься!

– Это из-за того, что ты меня совсем запутал!

Грегорио опустил его. Он хитро посмотрел на мальчика:

– Держи, дай ему вот это. – Он подал ему немного сахара.

В этот раз жеребец вёл себя спокойней, и Танкреди удалось положить ему несколько кусочков в рот, прежде чем тот отвернулся. Примерно через неделю он уже сидел на лошади и катался в загоне перед конюшней. Грегорио следил за ними, держа жеребца за длинную верёвку, чтобы он ходил по кругу.

Постепенно Танкреди, ударяя его с силой пяткой, начал переходит на рысь:

– Эй, смотри, Грегорио… Она идёт, бежит… Работает!

– Помни, что животным нужна твоя любовь!

Пока жеребец бежал, Танкреди гладил его по шее и говорил ему что-то на ухо. Грегорио был рад, что научил его кататься на лошади. Это была первая вещь из многих, которым он научил Танкреди, но потом тот вырос и сильно изменился после смерти Клодин. В девятнадцать лет он решил навсегда покинуть виллу в Пьемонте, начал путешествовать и хотел, чтобы Савини везде его сопровождал. Может, поэтому Грегорио и оставил идею о сыне, потому что в каком-то смысле он уже нашёл его без всяких дополнительных сложностей вроде жены. Их отношения укреплялись, даже несмотря на то, что между ними всегда присутствовала некая дистанция.

– Что ж, прибыли.

Лопасти замедлялись, пока лыжи вертолёта касались земли, углубляясь в снег. Не успели они вылезти из вертолёта, как старый индеец пришёл их поприветствовать:

– Добро пожаловать! Как долетели?

– Прекрасно, спасибо.

– Вы, наверное, хотите отдохнуть немного. У нас есть две палатки полностью в вашем распоряжении. Внутри вы найдёте самое новое обогревательное оборудование, как вы и просили. Я попросил принести вам кофты из флиса и микрофибры. Ступайте, пожалуйста, я подожду вас снаружи.

Танкреди взглянул на Грегорио и улыбнулся. Савини уже обо всём позаботился, о каждой мелочи и в самое короткое время. Этот человек был уникален. «Мне повезло», – подумал Танкреди и исчез внутри своей палатки. Когда чуть позже он вышел оттуда, Грегорио и индеец были уже готовы. Все трое сели в джип и по узкой горной дороге поднялись в гору.

– Меня зовут Пекин Пуа. По крайней мере, так меня зовут в здешних местах. Настоящее моё имя очень длинное, слишком сложное и бесполезное, потому, как я уже говорил, я привык к этому, так что если вы назовёте меня другим именем, то я, может, и не откликнусь… Ах-ха-ха! – И он в одиночку рассмеялся несколько неуклюжим смехом, который в итоге перешёл в кашель, намекая на его страсть к курению. А с другой стороны, на полное отсутствие чувства юмора.