– Может быть, я делаю что-то не то, но мне бы хотелось во всем разобраться. Может быть, я действительно начинаю сходить с ума. Мне непонятно, где я нахожусь и что вокруг происходит.

– Сначала надо прилечь на диван и прийти в себя. Давайте я вам помогу.

– Ну что вы, я сам.

Шатаясь, Михаил дошел до кресла, сел в него и тихо с грустью произнес:

– Я уже не жду ничего хорошего. Мои нервы на пределе. Стук в дверь, угрозы, милиция. Это выше моих сил. Кто-то пытался открыть дверь, а я и представить себе не мог, как себя защитить.

– Это моя квартира.

– И тем не менее. О такой ситуации меня никто не предупредил.

– Извините. Вы здесь на законном основании.

– Так-то оно так, но сами посудите, я при всем при этом нахожусь в чужой квартире, без свидетелей и без документов. Воображение рисует жуткую картину, как приезжает милиция, как меня допрашивают, требуют доказательств, а их у меня нет.

Юля была взволнована. Она представила себе эту ситуацию и поняла, что Михаил был прав.

– Меня избивают и увозят в тюрьму – вот такую картину нарисовало мое воображение. К тому же, когда он стучал в дверь и звонил, вышла соседка. Может быть, спросить у нее?

– Не волнуйтесь так сильно. Это скорее всего голодный обморок. Я посмотрела на кухне, вы практически ничего не ели. От голода могли начаться галлюцинации.

– Нет-нет, я питался отменно, варил картошку, жарил капусту, открыл банку шпрот и банку сардин. По кулинарной книге я даже суп сварил и приготовил мясо. Нет-нет, я не голодал.

– Хорошо, я спрошу у соседей, что здесь произошло.

– В дверной глазок я видел, как из квартиры с номером 135, из той, что слева, выходила молодая женщина, кажется, армянской национальности. Она говорила с легким акцентом, она же и милицию вызывала.

Юля ушла. Когда она вернулась, на ней не было лица. У нее было такое состояние, что теперь уже Михаил достал пузырек с нашатырем и стал откручивать пробку.

– Не надо. Мне уже хорошо, – на некоторое время она замолчала, потом добавила: – Это действительно был мой муж.

Она была очень расстроена. Михаил пришел в себя и стал за ней ухаживать. Сварил кофе, накрыл на стол. Девушка сидела спокойно и о чем-то напряженно думала. И лишь стоило ему мысленно пожелать: «Не мучай себя, расскажи обо всем», как она сразу же, неожиданно для Михаила, заговорила.

– Это я виновата. Я сама виновата во всем.

Юля сделала паузу и продолжила.

– Это мне предлагали ехать в Австралию. Все из-за этого безденежья.

– Успокойтесь, пожалуйста.

– Я сама уговорила папу отправить его вместо меня.

Девушка встала, подошла к окну и стала смотреть на улицу. Не оборачиваясь, она тихо произнесла:

– Папа, как всегда, оказался прав. Он меня предупреждал, что нельзя мужчину надолго оставлять без присмотра.

Юля обернулась и с надеждой посмотрела на Михаила. Ей нужен был собеседник, надо было выговориться, излить душу.

– Вы отпустили его.

– Я упустила его, – с грустной улыбкой произнесла девушка. – Выехать можно было только одному человеку. Маше всего годик исполнился. Ну как ее оставишь? Я же нормальный человек, мама как-никак. А тут такое сказочное предложение – полторы тысячи долларов в месяц! Здесь такие деньги и за полгода не заработаешь. Контракт на два года, еще пара месяцев, и все.

– Конечно, ребенок – это главное. Да и деньги…

– Странно все как-то, он не должен был приезжать досрочно.

– Может быть, изменились обстоятельства.

– Может быть, и так. Полгода он звонил мне чуть ли не каждый день, писал нежные письма. И вдруг все прекратилось. Звонки пошли все реже и реже, хорошо, если раз в месяц. Он в основном болтал с Машкой. Он ее любит. Это решало все. А иногда он скажет ей пару фраз и попрощается. А мне доставалось всего три слова.