– К примеру, предсказание собственной смерти?

– И это тоже, – улыбка вновь озарило лицо провидца. – Грех было не воспользовался, данным мне Богом даром.

– Но почему сегодня, не вчера, не год назад?

– Живя ожиданием смерти я не смог бы думать над тем, что могло принести пользу людям.

Покинув кресло, Нострадамус подойдя к камину, сунул кочергу в огонь.

Делалось это с видом, будто с пламенем должна была погаснуть жизнь. Невооружённым глазом было видно, насколько неуёмным становилось желание успеть сделать то, что откладывалось на последние часы.

Вернувшись в кресло, Нострадамус какое-то время любовался гудящим в камине пламенем, не обращая внимания на сына. И только когда молчание стало навевать на того неподдельное беспокойство, старик поднял на Цезаря наполненные грустью глаза.

– Всю жизнь свою, я стремился к постижению знаний, сначала поучали родители, потом дед Пьер и дед Жан. В семнадцать, мне казалось, что дорога к познанию сути сотворения мира распахнута настежь, надлежало распорядиться правильно временем, и источник вдохновения в моих руках. Нет же, жизнь на то и жизнь, чтобы устраивать испытания, из-за которых путь к познанию совершенства, больше вымощен страданиями, чем порывами души.

– Это вы, про эпидемию чумы? – воспользовавшись затяжным выдохом отца, проговорил Цезарь.

– И про неё тоже. Хотя….. Справедливости ради, надо заметить борьба со стихией не самое страшное, что выпадает на долю человека. Вспоминая дни становления, как учёного, я вправе констатировать – неизвестно как сложилась бы судьба, не столкнись я с пороками человеческого бытия, такими, как корысть и зависть.

Проговорив Нострадамус откинул голову на спинку кресла. Было видно, каждое произнесённое слово давалось провидцу неимоверным усилием воли.

Цезарь собрался было предложить воды и даже потянулся к стоявшему на столе графину, как вдруг Нострадамус, прочувствовав намеренье сына, поднял вверх руку.

– Не надо. Во мне достаточно сил, чтобы начать говорить о том, о чём никогда, ни с кем, не говорил.

– О смысле жизни?

– О позднем проявлении дара провидца. Проявись тот раньше, возможно и жизнь сложилась бы другому, и пользы смог бы принести больше, чем на момент прощания с жизнью.

– Не знаю…. – позволил себе не согласиться Цезарь. – Вспомните, насколько всё было плохо, когда народ заговорил о Нострадамусе, как о человеке способным предсказывать будущее. Одни вышли на улицы с призывом, признать вас еретиком, другие решили, что за счёт предсказаний, удастся обмануть судьбу.

– Что привело к решению, закодировать предсказания в катрены.

– Закодировать? Зачем?

– Затем, чтобы никто, никогда не смог очернить ни моего, ни твоего имени. Чтобы труды Нострадамуса не придали огню и, чтобы предсказания не стали целью наживы.....

Споткнувшись на полуслове Нострадамус смолк, чтобы через мгновение, преодолев навалившуюся на сознание слабость, продолжить говорить так словно момента этого ждал всю свою жизнь.

– Причина, столь непростого решения, не в том, что потеряна вера в разум. Предсказания закодированы из желания сохранить для те, кто живя в будущем сможет отнестись к ним, как труду ума человеческого, ибо ум есть – благодеяние Господнее дарившее возможность постичь то, что не подвластно разуму.

– Что значит, постичь не подвластное разуму, – вынужден был прервать отца Цезарь.

Прервал и испугался. Перебить старшего считалось верхом невоспитанности, за чем должно было последовать наказание.

Склонив голову, Цезарь ждал.

– Не понял потому, что молод. – произнёс Нострадамус. – Пройдут годы, разум расставит всё по своим местам.