Кроме того, нельзя не учитывать историческую многозначность самого понятия «философская антропология». Ее дисциплинарное пространство изменялось от области философского знания и отдельного философского направления 1920-х годов до общего подхода, исходным пунктом которого выступает человек в определенной ситуации [Гуревич, 1993. С. 14–15].

В целом эволюция философско-антропологической мысли может быть представлена в определенной объяснительной «системе координат» (см. табл. 2.1).

Сегодня активно формируется ретроспективная религиозная антропология, предметом которой выступает феномен религиозности, отделяемый от собственно религии в силу наличия существенных отличий «народной веры» от теологической традиции. Методология историко-религиозной антропологии позволила выделить в качестве самостоятельного объекта изучения такие темы, как почитание икон и мощей святых, практическая магия, чернокнижие, погребальные культы и т.п.

Таблица 2.1

Философско-антропологические подходы

* Тем не менее именно Кассирер сформулировал антропологическую версию рациональности, в основу которой была положена идея историчности рационализма.

Культурная антропология с ее центральной проблематикой детерминации человеческого поведения культурными образцами и ценностями сегодня понимается как междисциплинарная наука, связанная с интеграцией всех знаний о человеке. Отмечая многообразие исторического опыта, она подчеркивает значимую роль таких элементов социальной жизни, как образы, символы, мифы, ритуалы и т.п. Социально-ориентированный подход, базирующийся на комплексном исследовании лингвистических, социальных и психологических процессов, комбинирует две познавательные стратегии – «принуждения культурой» и выявления активной роли действующих лиц истории, а также способа, которым исторический индивид мобилизует и использует наличествующие инструменты культуры.

Впрочем, в контексте поставленных задач нас интересует не столько культурная антропология, сколько историческая антропология (или «антропологически ориентированная история»)[33], имеющая много общего с историей повседневности и историей ментальностей, но проявляющая особый интерес к таким антропологическим константам, как рождение и смерть, человеческое тело, родственные отношения и проч. Презентуемая как «общая глобальная концепция истории» (по определению французского историка Жака Ле Гоффа), историческая антропология призвана была объединить в рамках одной дисциплины изучение менталитета, материальной жизни и повседневности[34]. В качестве сущностных черт исторической антропологии обычно выделяются:

• фокусирование внимания на конкретных антропологических объектах, как правило, малых сообществах;

• «плотное описание» социальных взаимодействий в данных социумах в терминах норм самих социумов;

• большое внимание символизму повседневной жизни;

• убежденность в инаковости чужой культуры («образ другого»), превращающая процесс исследования в диалог культур;

• акцент на осмыслении исторического процесса с учетом многообразия культурно-исторических факторов;

• междисциплинарность;

• выход на первый план истории повседневности, ментальностей, привычек и микроистории;

• уверенность в «непрозрачности» социальной реальности, определяющая методологию предпочтения косвенных свидетельств и массовых источников, не содержащих осознанного представления о действительности.

Особенности «импорта» из одной научной дисциплины в другую чаще всего объясняются внутренней ситуацией «импортера». То есть историки читали Э. Дюркгейма, М. Мосса, М. Фуко, П. Бурдье и К. Гирца по собственным правилам: чаще всего привлекали местный этнографический материал ради восполнения пробелов в наличных источниках или сравнения, значительно реже – заимствовали концептуальный аппарат. Другими словами, начальный этап в развитии исторической антропологии определяло заимствование из других гуманитарных наук.