Он звонит в дверь и почти сразу слышит громкий треск электрического замка.

Вышедший навстречу мужчина в обвисшем горчичном кардигане приветствует его по имени. Гриффин украдкой читает имя у него на бейдже.

– Ну как она, Майлз?

Тот улыбается.

– Сегодня неплохо, она будет рада вас видеть. Давненько вас не было.

Гриффин кивает, после чего проходит через двойные двери в основную часть дома. Подмечает облупившуюся краску и бледные акварели на стенах, вереницу плотно закрытых дверей. Внутри стоит сильный запах дезинфектантов.

Останавливается в конце коридора. Коротко стучит в дверь, делает глубокий вдох, а потом распахивает ее, не дожидаясь ответа.

– Ма? – зовет он, входя. – Это я. Это Нат.

Здесь всего одна комната, с ванной и туалетом справа. В самом центре ее – больничная койка с поручнями с обеих сторон, украшенная цветастым покрывалом. Коричневый плюшевый медведь пьяно завалился на подушку. Возле окна в большом зеленом кресле сидит пожилая женщина. Колени у нее укутаны одеялом, на столике рядом с ней чашка с чаем. Глаза ее закрыты, голова завалилась набок – похоже, она спит.

Гриффин подходит к ней и присаживается на корточки рядом с креслом. Мягко трогает ее за руку.

– Ма, – повторяет он. – Это я, Нат.

Пошевелившись, она с улыбкой смотрит на него.

– О, как чудесно тебя здесь видеть!

Гриффин целует ее в пергаментную щеку – та пахнет лавандовой пудрой. Придвигает стул, чтобы присесть напротив нее.

– Ну как ты, ма? – спрашивает он.

– Не жалуюсь. – Она присматривается к нему сквозь очки. – Ну у тебя и вид, Натаниэл… Побрейся! И когда ты последний раз был в парикмахерской?

Гриффин машинально проводит рукой по волосам. Улыбается. Кое-что абсолютно не меняется, в конце-то концов. Мамы всегда любят аккуратные прически.

– Помнишь, как я сама стригла тебя, когда ты был маленьким? Однажды я так криво обкорнала тебе челку, что пришлось остричь тебя налысо. Типа как того приятеля Кары, помнишь? Который похож на скинхеда.

– Так у тебя тут и Ной побывал? – спрашивает Гриффин. Чувствует укол вины. Дерьмовый же из него сын, если даже этот поганец Ной Дикин и тот заглядывал проведать его маму!

– Да. Какая жалость, что бедный мальчик так и не завел собственную семью… – Ее голос сходит на нет, и она улыбается, глядя в окно. – Вот и примула скоро в саду зацветет… Весна уже не за горами.

Напряжение Гриффина немного ослабевает, когда мама продолжает болтать о всяких пустяках. Он смотрит на нее, чувствуя печаль. Ее волосы, зачесанные назад и стянутые в тугой узел на затылке, теперь уже совсем седые, под дряблой обвисшей кожей словно одни только кости. На ней очки в толстой пластмассовой оправе, и она то и дело сдвигает их на кончик носа, чтобы выглянуть за окно.

Деменция забрала почти все, что он помнит о матери. Его удивляет, что она еще не забыла, как к ней приходил Ной, – похоже, что-то связанное с ним прочно застряло у нее в голове.

Гриффин обводит взглядом комнату. Здесь все обустроила Кара, вот уже больше пяти лет назад. И она не пожалела времени, чтобы мать чувствовала себя здесь как дома. На стенах репродукции – в основном хорошо известных картин, на полках пристроились несколько разномастных фотографий в рамках. Заметив семейное фото с Карой, Эндрю и их детишками, Нат берет его в руки.

Его племянница и племянник здесь старше, чем он их помнит. Просветы в зубах у Тилли вызывают у него улыбку – похоже, что у нее выпали сразу два передних молочных зуба. Гриффин вспоминает, что так и не послал никому из них поздравлений с днем рождения в этом году. Этому нет никаких оправданий. Да и вообще он еще много кого подвел.