– Гимадрилыч долбанный… Закопаю…

– Леший ща Крупу убивать будет! – пискнула Танюха.

– Ага, насмерть… – всклокоченный и страшный, Леший шагнул вперёд, но перед ним выскочила Катя.

– Мальчики, не здесь!

– А где, в натуре? – изумился Костяй. – В туалет им, что ли, идти?

– Почему в туалет? Хотите выяснять отношения, пожалуйста, на улицу.

Катька явно метила в начальницы. И голос хорошо поставлен, и фразочки выверенные, отточенные. Даже в грохоте музыки её отлично расслышали и поняли. Криво ухмыльнувшись, Леший кивнул Гришане. На выход, мол, сява…

Одеваться не стали. Конечно, зима, но ведь не сорок градусов. Для короткой дуэли – в самый раз, а в том, что дуэль не затянется, никто не сомневался. Да и не дуэль это была, – самая настоящая расправа. Наказание кокоса, свалившегося на голову бабуина.

Секундантами во двор выкатилось с полдюжины парней. Хотя этим, скорее всего, хотелось просто курнуть. Мать Аллки курить в комнатах не разрешала, вот и пользовались моментом. Ну, а чем закончится то, что и дракой именовать сложно, знали все наперёд.

– Не кексуй, Крупа. Реанимация круглосуточно работает! – хохотнул кто-то из секундантов. – Ребцы, у кого зажигалка?

– Трением давай, неандартал.

– Я тебя самого ща потру…

– Ну? И что мне с ним делать? – Леший оглядел присутствующих, лёгким джебом мазнул Гришаню в челюсть. Зубы парнишки отчетливо клацнули. – Его даже бить скучно.

– Пусть попросит извинения, – хмыкнул Москит. – Кстати, что он сделал-то? Я не видел.

– Он знает, что сделал. – Леший со скукой пнул противника в живот, и Гриша шмякнулся в снег.

– Извини, – просипел он. – Я же не знал.

– Видишь, говорит, что не знал! – заржал Москит.

– Да холодно, блин. Давайте быстрее! – заторопили ребята. Они уже вовсю дымили сигаретками, притаптывали и подпрыгивали на снегу.

– Пачкаться неохота, – Леший сунул руки в карманы. – Костяй, ты говорил фофаны умеешь ставить.

– Ага, круче кручёного.

– Вот и работай. У нас сегодня что?

– Что? – ребятишки озадаченно уставились на Лешего.

– Именины у Аллки. Сколько ей брякнуло?

– Четырнадцать?

– Это тебе, фуфломёт, давно четырнадцать, а ей тринашка. Считай, самая молодая невеста в классе. Вот и выдай ему тринадцать фуфырей. А мы поглядим.

– Несчастливое число! – хохотнул Димон. – У него голова лопнет.

– Голова – не арбуз, не лопнет.

Костяй, разминая пальцы, шагнул к Грише.

– Вставай, блин. Неудобно…

Гриша послушно поднялся, склонил голову.

Ставить фофаны Костяй, в самом деле, умел. В детском лагере научили. Там, по его рассказам, объявился настоящий мастер фофанов, – с одного удара мог вырубить. Обычным взятым на оттяг пальцем! И их, добросовестных учеников, этот красавец целую смену учил. Почти месяц ходили за ним, как обкуренные, – в синяках да шишках, с туманом перед глазами. А главное, у другого пальцы давно бы онемели, а этому ничегошеньки. Потому что Мастер… Сэнсей, блин…

Голова у Гриши загудела после второго щелчка. А после четвёртого или пятого пацаны взяли его под локти, чтобы не упал. И держали до самого конца. Гришке ничего не оставалось, кроме как стискивать зубы. Казалось, в голову методично и неспешно вколачивают огромный гвоздь. Бэмс, бэмс! – и по самую шляпку.

– Больно на морозе! – Костяй подул на палец. – Теперь фаланга будет болеть.

– Молоток! – похвалил Леший. – Только ошибся на раз.

– Да не-е, вроде тринадцать.

– Кто-нибудь считал?

– Да кому охота…

– Опачки, паца, у него кровь пошла!

– Ты чё, где? Изо лба, что ли?

– Из носа.

– Во, даёт! Лупят в лобешник, а кровь из носа…

Хрупая снегом, Леший шагнул ближе, прищурил серые глазёнки.

– Точно, капает… – сплюнув под ноги, он достал из кармана платок, сунул Грише. – На, утри сопли.