Как среди ясного неба грянул гром – июнь 1941 года… Наступила кровопролитная и безумная пора в истории человечества – война. Мужчин забрали на фронт, его же оставили, в силу возраста, четырнадцатилетних не брали воевать. На полях он принесёт большую пользу стране, нежели на фронте. Андрей принял на себя ответственность по посеву пшеницы. Собрал немудрёный коллектив: женщин, стариков и таких же возрастом, как и он мальчишек и принялся сеять… Испечённый из зерна военного времени хлеб отправляли на фронт, оставляли себе самую малость, лишь бы штаны держались! Но они не держались и каждый раз приходилось утягивать верёвочку ещё туже. Время лихое, время голодное и беспощадное ко всем! Так пролетело три года. Люди умирали в селе, люди погибали на фронте. Слёзы жён и матерей, кажется, окропили каждую пядь родной землицы, подрастающая пшеница насыщалась болью и страданиями людскими до предела, но она росла и вызревала, потому что в ней нуждались. Многих накормил в эти годы Андрей, не дал умереть, не дал погибнуть… Быстро повзрослел, слишком быстро…

В золоте пшеничных августовских полей скрывалась надежда на хороший урожай. Май 1945 года уже закончился. Андрей, как всегда, присел на корточки, сорвал спелый колосок, обшелушил его руками, выдул мякину и посчитал зёрна. С агрономической точки зрения всё было прекрасно. Переломив соломину пополам и вставив её между зубов, он сел на горячую почву, почти полностью скрывшись в разыгравшейся под ветром ниве и горько заплакал, зарыдал от скопившейся, неуёмной боли за погибших, за выживших, но оставшихся калеками, за чёрствость и злобу, царящую в человеческих сердцах. Лишь надежда оправдала себя и грела его сердце, ведь мы победили, страна победила, он победил! Золотое поле – это его награда! Его орден! Его бесконечно дорогая и заслуженная медаль!

Испохабленное в вакханалии жизни слово – Родина, на самом деле забыто. Оно брошено на плакаты с одной целью – поднять эфемерный дух и устремления людей к лучшему будущему. Многие трактовали это слово по-своему. Лишь немногие старались на благо той самой, настоящей Родины…

Она работала депутатом в местной администрации по коммунальным вопросам. Ей было глубоко наплевать на то, что творится в городе: несанкционированные свалки, поваленные деревья (после недавнего шторма), заросшие обочины дорог – всё это дурнопахнущее и нереспектабельное не приносило удовольствия, но приносило солидные суммы денег. Конечно взяток она не брала, ну, как не брала… До ста тысяч… А большие суммы непременно оседали на банковском счёте её пожилой мамы. Хитрая и умная женщина знала лазейки в законе, психологию людей и всегда имела в голове «план отхода» в случае форс-мажорных обстоятельств, но крепкая и добрая дружба между чиновниками администрации разных рангов, предполагающая взаимовыгодное сотрудничество, нивелировала критические ситуации, так что безнаказанность и вседозволенность крепко опутали эту организацию. Яркие и впечатляющие речи на городской площади на «День России» вызывали у большинства чувство веры к ней, к тому, что она делает на благо города всё возможное… На фоне развевающегося флага России сладкоголосая и велеречивая лгунья продумывала следующий махинационный ход. Родина – для неё не просто слово, а слово, приправленное цифрами с шестью нулями…

Он сражался за Родину под Курском. Выжил в этом безумии человеческом. Описывать всю мерзость, дерзость и ужас войны – не имеет смысла. Все прекрасно знают, что происходило на полях сражений во время Великой Отечественной. С войны он пришёл героем, «поправил» дом, посадил вишнёвый сад, как и мечтал, женился… Ему исполнилось 89 лет. Путин с соратниками «сделал» прибавку к ветеранским, из края пришла какая-то красивая и яркая грамота или благодарственное письмо от потомков, а от города с цветами и какой-то бумагой, наверное, тоже грамотой, направили ту самую женщину-депутата. Она сопротивлялась, не хотела идти. «Что это я пойду к какому-то старику в полуразрушенную хибару, у него там воняет… Да и вообще у меня столик в ресторане забронирован!» – ответила она мэру с нескрываемым пафосом, но пришлось подчиниться. «Система» не любила отклонений от нормы. Сказано – сделано, только так.