– А чего ради Склянский понадобился в Москве? – поинтересовался я.

Плохо, что Склянского не в ладах со здравым смыслом. Если хотел отправить Конармию на Западный фронт, то зачем уничтожать одну из самых боеспособных дивизий? Или это такой элемент воспитательной работы? Типа, бей своих, чтобы чужие боялись? Нет, все равно не понимаю. В восемнадцатом, когда Красная армия убегала, децимацию еще как-то можно оправдать, а сейчас? Опять-таки, Склянский – это рука и воля товарища Троцкого, а не самостоятельная политическая фигура. И Лев Давидович остается любимцем военных.

Увы, мой вопрос остался без ответа. Похоже, Берзин все-таки заинтересовался – кому он выдает служебные и государственные тайны?

– Т-тофарищ, а фы кто путете?

– А я, товарищ Берзин, молодой наглец, любимчик Ленина, – улыбнулся я, специально пропуская слово «товарищ» применительно к заместителю Троцкого. – И фамилия моя Аксенов. А я не знал, что у Владимира Ильича есть любимчики. Передам ему, вот уж товарищ Ленин посмеется.

– П-прастите, тофарищ Аксеноф, я не хот-тел фас обидеть, – слегка скривился второй член РВС.

– Владимир Иванович выше абыд, – отрезал Сталин.

– Для фас, т-тофрищ Аксеноф, тоже есть срочная телеграмма. Т-товарищ Д-дзержинский приказывает фам срочно приехать в Москву.

Посмотрев на Берзина, Иосиф Виссарионович вздохнул, понимая, что коли сразу не начал бить тому морду, то теперь-то уже поздно, спросил:

– Скажы-ка, товарыш Берзын, у тебя остался шоколад? Или ви им водку закусывали?

– Отна п-плитка осталась, – признался Берзин.

Мы в студенческие времена обходились одной ириской на троих под бутылку ркацители и ничего, никто не умер, алкоголиком не стал.

– Нэси, – сказал Сталин, а Берзин, не попытавшись протестовать, отправился за недоеденным шоколадом. Мелочь, вроде бы, но она позволяет понять: кто из членов РВС главнее.

Пока собутыльник Склянского ходил, Сталин сказал с грустью:

– Ну вот, Владимир Иванович, плахой я хазяин – зазвал вас на рюмку, а рюмка-то пустая.

– Ничего страшного, товарищ Сталин, – махнул я рукой. – Будет время, обязательно выпьем.

– Будэт, Володя, обязательно будэт, – заверил меня Иосиф Виссарионович. – И нэ водки выпьем, а настаящего вина, картлийского. Знаеш, что за вино?

Я только пожал плечами. Откуда Вовке Аксенову знать про грузинское вино? А уж про картлийское не знал даже Олег Васильевич Кустов. Каюсь, я вообще не специалист в винах. Никогда не был поклонником ни грузинских, ни молдавских ни прочих вин. Шампанское когда-то нравилось, очень давно, в какой-то другой жизни.

– Эх, про вино нэ рассказывать нада, а пит! – важно сказал Сталин, всовывая мне в руки завернутые в фольгу плитки шоколада. – Вот, эта для маладой жены товарища камиссара.

– Товарищ Сталин, не возражаете, если я одну шоколадку своей сотруднице подарю? – поинтересовался я, прибирая щедрый по нынешним временам подарок.

– Маладая сатрудница, красывая? – заулыбался Сталин. – Канечна, нэ возражаю. Можэте ей дажэ двэ шоколадки дат, чтобы поравну была.

Я не стал уточнять, что это просто сотрудница, а молодая ли и красивая она – совершенно неважно, но не стал. По опыту знал, что чем больше отпираешься, тем меньше верят.

– Интересно, кто же на нас напал? – подумал я вслух.

– Особый отдел выясныт, сообшыт, – отмахнулся Сталин, а потом укоризненно сказал: – Вам, Владимир Иванович, урок на будушэе – ныкогда бэз охраны не ездыт!

– А вам, товарищ Сталин, это не урок? – усмехнулся я.

– А у мэня нэт охраны, – пожал плечами член РВС фронта. – В палитатдэле вэс личный састав – дэсят челавэк, да двадцат краснаармэйцэв. А они в паслэднее время из боев нэ выходят. Я им патаму и отдохнут дал.