– Боже… Оставь свои мыслишки при себе, пойдем уже. Я же знаю, что со скуки помрешь, если сейчас одна останешься. Как насчет забежать за парой баночек пива?

– Клим, ты самый настоящий друг! Хочешь поцелую в знак благодарности? Ты же хотел, того, этого, попробовать.

– Ахах, если ты и дальше собралась мне это припоминать, то считай, что с этого момента я с тобой не знаком.

– Да ладно тебе, я ведь пошутила.

– Я-то понимаю, а потому и побаиваюсь, что твои шуточки не прекратятся.

– Хорошо, хорошо, больше не буду, договорились? А теперь в магазин!

Парень ухмыльнулся и улыбнулся спине убегающей девчонки. Вот откуда в ней столько энергии, после такого дня?

– Отец сказал, что сейчас немного занят, пойдем в мою комнату, подождем.

Рут осматривает интерьер с иголочки. И вопреки высоким потолкам, кажется, что все так давит и сковывает, что трудно дышать.

Но не смотря на общее впечатление дома, комната Аниты кажется такой милой и уютной. Пожалуй, это именно то место, где можно остаться. Ненадолго. Хоть здесь и просторно, но будто успокаивает.

– Можешь сесть на кровать. А, точно! Наверное, ты голодный. Хочешь чаю?

– А ты не голодная?

Рут резко повернулся и не ожидал, что Анн будет так близко. Слишком близко. Это дыхание, этот взгляд в душу. Это расстояние.. Сделай он еще шаг на пол ботинка, и коснулся бы носом.

Рут смотрит, впитывает и не может оторваться. И хочется сократить это расстояние до минимума, но не смеет.

Не здесь.

Не с ней.

«Не смотри на меня так. Не смотри. Я же не смогу.»

Неловкость – это когда задел что-то настоящее.

Она смотрит не мигая. И кажется, будто эта комната, ее комната, вдруг стала незнакомой. Чужой, опасной. Теперь и здесь не спрятаться и не укрыться от мира. Весь мир теперь прикован к знакомо-незнакомому лицу. К уголкам губ. Потрескавшихся, колючих, обветренных. Но таких мягких.

Они что-то говорят. Понять бы что. Фразы протискиваются в сознание медленно и трудно. Просачиваются, распадаясь на отдельные звуки-шарики. Рассыпаются, отскакивают. И никак не хотят собираться в единую картину.

– Да? Что ты сказал?

– Все в порядке, говорю?

– А, да.

– Ты точно не падала?

Рут смотрит участливо, беспокойно. Едва касается рукой щеки, но тут же отдергивает. Анита просыпается, шагает назад, смущается и уводит взгляд в сторону. Неловкость повисла в воздухе плотным туманом, сковывающим движения. И в этом тумане каждое слово кажется лишним и неуместным. И хочется прикрыть, замазать, растворить момент в обыденной болтовне о погоде. Но даже прикрытым он будет напоминать о себе. Просачиваясь сквозь взгляды и вороша мысли и чувства.

– Классный был день.

– Да, классный. Ну, за исключением того, что я слегка навернулся.

– Да. За исключением этого. А, так что, будешь чай? Еще есть пирожные.

– Ну, раз пирожные. Кто откажется то.

– Тогда я сейчас.

Рут улыбнулся и плюхнулся на кровать. Анита выбежала из комнаты так, как будто спасалась от ревущего тигра. Выдохнуть. Выдохнуть и успокоиться. Трясущимися руками ставит чайник. Да что же это такое! Что с ней творится? Жила, значит, до этого дня нормально, жила. А теперь нате. Получите, распишитесь. Только она не подписывалась на это, а все равно получила. Каким правом с ней так поступают?

Она даже не знает, к кому обращается. И кто эти мифические «они». Догадывается, что проще спихнуть все происходящее с ней на кого-то, чем признаться, что это она сама выбрала так себя чувствовать. Чушь.

Рут сидит, рассматривает обстановку. Тут и правда очень уютно. И почему-то спокойно и хорошо. Не привык он чувствовать себя спокойно в незнакомом месте. И что это произошло? Они были так близко. Еще бы немного, еще чуть-чуть, и можно было бы коснуться и не отпускать.