Дина Рубина родилась, выросла и прожила изрядную часть жизни в Ташкенте, затем на некоторое время стала москвичкой, откуда приблизительно двадцать лет назад эмигрировала в Израиль. Там она пишет книги на русском языке, регулярно выходящие и здесь, в России. Тематика этих книг по большей части касается жизни советских евреев, перекочевавших на землю обетованную (например, выразительные повествования о иерусалимских буднях «Во вратах твоих», «Вот идёт Мессия!», «Последний кабан из лесов Понтеведра»), в Европу, в Америку… Впрочем, фигурирует у неё и немало персонажей, относящихся к самым разным, подчас экзотическим народам. Тем самым, кстати, сюжеты Рубиной иной раз вызывают в памяти Улицкую; иногда даже кажется, что авторство некоторых рассказов двух писательниц можно невзначай и перепутать. И, тем не менее, в общем и целом манера Рубиной отличается: в ней больше яркости и экспрессии, больше здоровой брутальности, больше драйва. Больше солнца, я б сказала. Там практически отсутствует подспудная назидательность Улицкой; Рубина вообще куда больше показывает, чем рассказывает, точнее – живописует словом, как маслом по холсту (можно открыть книгу наугад, – и почти наверняка наткнёшься на что-нибудь вроде: «Издалека душно благоухали прессованные кубы багряных и жёлтых сушёных дынь… Россыпью полудрагоценных каменьев сверкали ряды сухофруктов: чёрный, янтарный, красноватый изюм, тусклое золото урючин, антрацитовые слитки чернослива…» и далее в том же духе). Последнее для неё естественно, как для знатока живописи, дочери художника и жены художника, человека, с детства и по сей день вращающегося в этой среде. Неудивительно, что художниками являются многие герои её произведений. Вот и героиня этого романа – «На солнечной стороне улицы» – не исключение.

Героини, впрочем, две. Параллельно с упомянутой художницей по имени Вера Щеглова существует её ровесница, ведущая повествование от первого лица, альтер эго автора. Сначала – тоже девочка-школьница, затем – девушка-студентка, затем – взрослая женщина. Они время от времени сталкиваются в родном городе, затем – в эмиграции; та, которая ведёт повествование, и кого смело можно назвать будущей Диной Рубиной, постоянно приглядывается к необычной сверстнице, следит за её картинами (где «какая-то сильная странная жизнь никому не подотчётной души», в коей «и заключается основная ценность искусства»), пытается понять изнутри эту диковатую личность, для чего, в конце концов, принимается за роман о них обеих.

Девочка Дина – из милой интеллигентной еврейской семьи, музыкой занимается. Русская девочка Вера – сорная трава, безотцовщина, а уж матушкой Бог наградил!.. Нет, вообще-то та – «талантливая, только образования нет, и жизнь была тяжёлая – война, блокада… родные поумирали все… Если б её вовремя образовать, вышла бы птица большого полёта. Может, министр финансов, может, гениальная актриса…» Вышла, однако, уголовница: спекулянтка, крупная наркодилерша и даже убийца. И тем не менее её дочери повезло: «Впоследствии она повторяла в разных интервью: мировоззрение моё сформировали трое мужчин, которые встретились мне в жизни в разное время: алкоголик-отчим, рано погибший друг, и ещё один человек, с которым мы до сих пор о многом не доспорили…»

Они-то и смогли разглядеть в ней художественный талант и общими наставническими усилиями помочь стать тем, кем она стала…

На мой взгляд, эти самые трое мужчин в романе могут вызвать у читателя странное чувство – словно бы некоего расщипления, рас-троения одной знаковой личности. Личности тонкой, мудрой, широко образованной, замечательно коммуникабельной, умеющей дружить, внимательной к мелочам и деталям жизни – словом, личности артистически одарённой. Ну, и, разумеется, со сложной драматической судьбой. Первой её ипостасью становится тот самый отчим, в буквальном смысле подобранный девочкой в грязи, где валялся пьяный и побитый – ибо показался той удивительно похожим – то ли на испанского аристократа, то ли на портрет Исаака Левитана со старинной открытки… Проспавшийся и отмытый «аристократ» оказывается неким Михаилом Лифшицем, прошедшим лагеря интеллектуалом. Девочка сама определяет его себе в отцы, а матери – в мужья. (На что та охотно согласится, но, в конечном итоге сама его и погубит.) Второй – окажется молодым художником-инвалидом (который станет снимать комнату матери, когда та сядет в тюрьму) и первой вериной любовью. Третий – учёным, бескорыстным другом, почитателем таланта и – тайно влюблённым. Который унесёт эту безнадежную влюблённость в эмиграцию, сделает карьеру, разбогатеет, скупит себе все верины картины через подставных лиц, чтобы однажды, через много лет, торжественно предъявить их ей, сделать, наконец, предложение руки и сердца – и отказа не получить.