В это время мама Алисы, не сводя глаз с дочери, делится с Мирелой всеми ужасами прошедшей ночи.

– Понимаешь, врач говорил, что она ничего не вспомнит. Детские воспоминания легко подменять другими, нужными. Прошло три месяца, я уже успокоилась…

Мирела в этот момент склоняет голову набок.

– Все ты знаешь, – вздыхает Екатерина Дмитриевна. – Хорошо, я почти успокоилась… Но сегодня ночью… Боже, я не знала, что делать, я и сейчас не знаю! Мне страшно.

Цыганка внимательно смотрит на маму Алисы.

– Если ты не успокоишься, – говорит она, – Девочка почувствует твою печаль.

– О, Боже! – Екатерина Дмитриевна всхлипывает и тут же зажимает рот рукой.

– Тише, – ласково говорит Мирела. В ее голосе появляются те самые гипнотические нотки, способные воздействовать на любого. – Душа моя, тише. Не будет черных дней в твоей жизни. Не должно. Не сели в глубине дьявола, не позволяй тьме пустить ростки в твоем сердце.

– Да я не за себя же… – Екатерина Дмитриевна начинает приходить в себя.

– Все хорошо, золотая, – Мирела не отрывает жгучих черных глаз от Екатерины Дмитриевны. – Пасмурные времена нынче, но ты выстоишь…

Мама Алисы не в силах отвести взгляд от Мирелы. Она просто кивает. Ей уже не хочется выть и бросаться на стену от отчаяния. Мирела это понимает.

– Вот так лучше.

Она наливает гостье большую чашку травяного настоя, рецепт которой передала ей бабушка. Екатерина Дмитриевна в один глоток осушает предложенную чашку. Около минуты обе женщины молчат.

Из кухни хорошо видно большое зеркало в черной резной оправе. Оно висит прямо напротив Алисы, которая с головой погружена в рассматривание картинок. Вазочка с конфетами уже наполовину опустела.

– Какое у тебя зеркало… хмм… красивое, – Екатерина Дмитриевна заворожена.

– Да, в нем можно увидеть многое, – загадочно говорит цыганка и смотрит на отражение маленькой гостьи.

– Еще бы, оно такое массивное, – кивает мама Алисы, думая, что все понимает. Но она не понимает. – Так ты поможешь мне? Я просто хочу знать. Неизвестность сводит меня с ума. День и ночь я думаю о том, как я могу уберечь Алису, ведь один раз я уже…

Она не может закончить фразу.

– Конечно, – бархатным голосом говорит Мирела, а потом добавляет. – Можно исправить все, если знать как.

А потом говорит полушепотом:

– Если душа чиста, перед ней не встанет барьер.

– Что это значит? – озадаченно спрашивает мама Алисы.

Но Мирела не отвечает, а внимательно смотрит на отражение Алисы в зеркале. Затем она на мгновение щурит глаза, словно пытаясь разглядеть что-то чуть выше Алисиной головы. Уже через секунду морщинки у ее глаз разглаживаются, но она не улыбается. Она увидела.

Спустя 1 час 15 минут после моей смерти

На этот раз я не прижимаю ладонь, не плачу и не хочу переступить зеркальный барьер.

– Она что, видит нас? – я испуганно шепчу. Мне так не хочется, чтобы эта загадочная цыганка слышала меня. Боже, что происходит? Как все это возможно? Так странно смотреть на человека по ту сторону света, зная, что он тоже смотрит на тебя.

– Помаши ручкой, – издевательски подмигивает Стефан.

Я зажимаю рот руками, лишь бы не вырвался крик, который так и просится наружу. И в то же время я испытываю странную гамму чувств. Я увидела маму. Мамочку.

Я ощущаю глубокое чувство вины перед ней. Она так переживает. Как больно ей будет, когда она узнает, что я… Мамочка…

– Объясните? – отражение квартиры цыганки медленно обволакивает туманом. Зеркало снова показывает меня. Взрослую.

– Один из весенних дней двухтысячного года. Тебе пять лет. Твоя мама пришла к цыганке, ей она доверяла все свои самые сокровенные переживания. Но не вини ее, Миреле доверяли многие, и совсем не напрасно.